Светлана Белова
Недавний поход с друзьями в Третьяковку чуть не закончился скандалом. Не то чтобы нам пришлось разнимать дерущихся (до мордобоя в нашем клубе руки еще ни разу не доходили), но спор вышел достаточно жарким для того, чтобы смотрители зала № 23 начали цыкать на нас, а затем и вовсе попросили удалиться из храма искусств. В принципе, подобное окончание вечера никого не удивило: еще ни одна наша тематическая вылазка в музей не ограничивалась созерцанием полотен. А все потому, что мы ходим поглазеть на картины в не совсем привычной компании и, прямо скажем, с не совсем привычной целью.
Примерно пару лет назад мы встретились с моими хорошими знакомыми, работающими на ИТ-рынке, и, так как на улице было мерзопакостно, а в кафе сидеть не позволяла борьба за красоту человеческого облика, мы отправились в первый попавшийся музей. И именно там этот наш коллега, остановившись у картины малоизвестного на тот момент художника, начал с упоением рассказывать ее сюжет, заменяя героев полотна на игроков ИТ-рынка. Очень скоро в обсуждении принимали участие все присутствовавшие на встрече: представители различных слоев ИТ-рынка наперебой пытались «вложить» в увиденную картину свои самые животрепещущие проблемы.
Так идея периодического созерцания классических произведений искусства участниками ИТ-рынка была признана плодотворной, а встречи ИскуссТвоведов стали носить регулярный характер. Принять в них участие может любой желающий, имеющий мало-мальские понятия о работе на рынке (например, понимающий, чем отличается вендор от субдистрибьютора).
Правила нашего клуба просты. Один из его членов назначается «Серёгой» (т. е. ведущим, который «водит» нас на выставки и в музеи1). В его задачу входит выбор полотна, которое представители производителей, дистрибьюторов, дилеров и, конечно же, прессы и будут рассматривать под «микроскопом», препарировать, растаскивать на мелкие детали и собирать обратно по крупицам, дабы разглядеть в нем сегодняшний день нашей многострадальной отрасли.
Кроме этого «Серёга» должен заранее узнать о выбранной картине как можно больше: кто, когда, почему ее написал, кто изображен, кто позировал, что об этом произведении говорят искусствоведы, какие исторические события происходили параллельно с его написанием и т. д. и т. п. Узнать, принести с собой... и периодически «подкидывать» интересные факты, дабы «подогревать» обсуждение либо изменять его ход. Короче, «Серёга» — это модератор, а все остальные — участники своеобразного круглого стола на заданную тему. Правда, тему эту они узнают в самый последний момент, т. е. когда ведущий останавливается около какого-то полотна и говорит: «Ну вот об этом мы сейчас и поговорим...»
На вчерашнем заседании клуба ИскуссТвоведов председательствовал один из участников той самой первой встречи. Обычно «старички» выбирают картины позаковыристее, чтобы у тех, кто ее будет обсуждать, ум кипел при подборе ассоциаций с ИТ-рынком. Но на этот раз мы были сильно удивлены «простотой выбора», когда, целенаправленно отправившись в тот самый зал № 23, наша группа остановилась у холста размером 100×175 см, написанного в 1874 г.
«Серёга, ну ты чего? — зашипели мы на нашего ведущего. — Ну, мы бы еще поняли, если бы ты предложил „Приход колдуна на крестьянскую свадьбу“, или „Купеческие поминки“, или даже „Встречу иконы“. Там хоть пофантазировать можно, а потом, когда каждый себе что-то в голове нарисует, и поспорить. А что с твоими „Ремонтными работами на железной дороге“ делать? Все же ясно и понятно».
В ответ на эти упреки «Серёга» (а это, напомню, был один из самых «старых» участников наших культмассовых походов) только загадочно улыбался: «Ну и что же вам ясно?»
«Что-что? На железной дороге ведутся какие-то земляные работы, — начал Егор2 (молодой человек, который недавно присоединился к нашей группе). — Мужик на пригорке, скорее всего, приказчик или управляющий стройкой. Ну сразу же видно, что он тут начальник, — уж слишком у него яркая и чистая рубаха. Выделяется он на фоне грязных одеяний рабочих. И, как и положено, все это происходит на фоне русских березок. Короче, на заднем плане — типичный среднерусский пейзаж. Вот и всё, что мы видим на картине. Я считаю, что это полотно — обобщающий рассказ о работе системных интеграторов на региональных рынках нашей страны. Они (интеграторы) постоянно куда-то бегут, что-то роют, ищут, привозят... Кстати, на то, что мы видим региональный рынок, недвусмысленно указывает, во-первых, тот самый „средний русский пейзаж“...»
«Я бы хотел дополнить коллегу, — перебил Егора еще один новичок, Константин. — Автор показывает нам работу не просто абы каких региональных системных интеграторов. Эти компании явно из дотационного региона, где и на социалку-то денег не хватает, а уж про инвестиции в ИТ только мечтают. Уж слишком у них техника примитивная: лопата, тачка, которую нужно аккуратно катить по доске (шаг вправо-влево, утопнешь в грязи), кирка. Так что этим рабочим приходится очень тяжко. Да и сама железная дорога (будем считать, что в понятиях ИТ-рынка это инфраструктура региона), по нашим меркам, выглядит жалко. В общем, под современным поездом (т. е. под любым из сегодняшних проектов, требующих и скорости передачи данных, и места для их хранения, и еще много-много всего) такой путь просто бы развалился. Хотя какой-нибудь старенький маломощный паровозик или дрезину он, конечно, выдержит. Нелегко этим ребятам каждый проект дается. Им там не до великих внедрений чего-то облачно-заоблачного, им бы элементарные средства труда модернизировать, железную дорогу наконец-то построить, Интернет нормальный, быстрый в регион провести ...»
«Ну тогда я еще вот что скажу. Действие картины явно происходит в четвертом квартале. И не важно, что трава зеленая и на деревьях листья еще не опали, — не унимался Егор. — Уж слишком ожесточенно все эти люди работают. Такое впечатление, что им весь год не могли толком сказать: есть деньги или нет. А вот в последний месяц наконец-то разрешили бюджет освоить. Причем в приказном порядке, ну как обычно: если не освоите, то заказчикам вашим выговор, а вам на ИТ в следующем году вообще ни копейки не дадим. Вот все они и забегали, тележки (проекты), которые целый год наполняли (над расчетами которых трудились), толкают. На лицах страх — очень боятся не успеть освоить все, что дали. Поэтому на картине и лето. ИТ-компаниям в четвертом квартале так жарко, что зимы никто и не замечает».
«Серёга» молча улыбался. Так всегда: новички хотят, чтобы их заметили и запомнили. Поэтому стараются высказаться первыми, перебивают друг друга, перечисляют всё, что лежит на поверхности. Старожилы же сначала подолгу всматриваются «вглубь картины» и потому подключаются к разговору чуть позже.
«А молодежь-то не так уж сильно ошибается, — заметила Антонина, первая из „старичков“ подавшая голос. — Очень похоже на региональный рынок. Вы посмотрите, какие разные компании здесь представлены. Вот этот мужик в центре картины, бородач с белой повязкой на голове — явно сильная местная компания. С каким упорством он везет эту тачку, груженную ИТ-проектами. Да и тот, что за ним... Вот этот, усатый, с видом разорившегося барина — тоже знакомый персонаж. Неужели не узнаете? Это же региональное представительство московского интегратора. Или аффилированная структура большого холдинга. Судя по всему, в этом регионе он уже давно работает, можно сказать, практически слился с местным людом. От былого столичного лоска только старый потрепанный костюм и остался (это те самые „корпоративные возможности“, которыми он нет-нет да и блеснет на встрече с заказчиком). А так уже давно своими силами обходится, на помощь столичных родственников почти не рассчитывает. Но молодец, старается! Ноздря в ноздрю идет с самой крупной региональной компанией».
«А что скажете про других персонажей?» — продолжая хитро улыбаться, спросил "Серёга«.
«Другие? А что другие? Это те самые локальные компании, которых в любом регионе всегда „около сотни“, — подключилась к разговору Ольга (она на временной шкале вступления в наш клуб находится где-то между Антониной и Егором). — Куда ни приедешь, кого ни спросишь: сколько у вас на рынке ИТ-компаний работает? Все всегда почему-то отвечают одно и то же: около сотни. А начинаешь разбираться, живых из этой сотни меньше половины, а живых и активных и с десяток не наберется. Вот так же и здесь — народу много, но работают самостоятельно только единицы. Посмотрите, кроме лидеров рынка еще только пара-тройка компаний сами толкают свои тележки. А у остальных на это сил уже не хватает. Им без мальчиков с крюками, которые помогают вытягивать бизнес, никак не обойтись. Большинству из показанных здесь компаний самостоятельно с проектами не справиться: у одних — нет специалистов необходимого уровня, у других — с финансами проблема. Вот и получается, что большинству ИТ-игроков на региональных рынках уже очень тяжело толкать свои тележки».
«Ну а сломанные в правом углу картины напоминают о тех, у кого сил уже не хватило? — грустно подытожила Антонина. — М-да... Сколько еще изображенных на картине компаний сбросят свои тележки в яму и уйдут со строительства этой „железной дороги“?»
«Серёга» был очень доволен ходом дискуссии: «На первый взгляд картина Константина Савицкого „Ремонтные работы на железной дороге“ действительно проста и лишена каких-либо скрытых подтекстов. А если я вам скажу, что рабочие, изображенные здесь, это, скорее всего, обычные крестьяне? Их наняли в ближайших деревнях либо в отдаленных перенаселенных губерниях, где лишние руки находятся даже летом, т. е. в то время, когда обычно крестьянам точно есть чем заняться».
«Ну, тогда это не общая картина „ИТ-рынка за пределами МКАД“, а борьба за какой-то отдельно взятый тендер в крупном, я бы даже сказал, очень крупном региональном заказчике. Ты посмотри, как все местные бегают, из соседних регионов „понаехали“, а заказчик (который в чистой красной рубахе) стоит, смотрит, выбирает... И я продолжаю настаивать, что регион, где играется тендер, все-таки дотационный, — не унимался Константин. — Реализовывать такие не самые современные проекты желающих много. Высококлассные специалисты не требуются, на домашних проектах все необходимые процедуры уже обкатаны, технологии работы отточены, теперь можно и к соседям заглянуть, выяснить, что там у них „не закрытое“ местными компаниями „валяется“».
«А все-таки жалко их, — вдруг подала голос Варвара (она давно и регулярно ходила на наши встречи, но раньше только слушала, как спорят другие). — Они же сюда не от хорошей жизни приехали. Смотрю на них, а в голове — стихи про железную дорогу, которые нас еще в школе учить заставляли. Как там...
...В мире есть царь: этот царь беспощаден,
Голод названье ему...»
«Ну я же говорю, что картина про то, как ИТ-компании в тендере играют», — вклинился Константин.
«Серёга» весьма строго посмотрел на него: «Варвара, продолжайте».
«Да я, собственно, о том, что эти крестьяне на таких каторжных работах получали сущие копейки...» — продолжила Варвара.
«Вы правы, — обрадовался „Серёга“ появлению нового участника. — За копейки, точнее, за 30–50 копеек в день. И хотя Некрасов нарисовал нам страшную картину строительства дороги, сами крестьяне вряд ли себя жалели. Во-первых, потому, что „копейки“ в то время были совсем не такими, как сейчас (во второй половине XIX в. пуд ржаной муки стоил от 40 до 70 коп., а хорошей пшеничной — от 1,6 до 2 руб.; говядины 2–3 руб.; сотня яиц — 3,5 руб.; воз сена 5–8 руб.; а ведро пива — 2,5 руб.). Кроме того, эти работяги осознавали, что в их родной губернии работы на всех не хватает, а они, не обладая никакими специальными навыками, и не претендовали на чтение лекций по теории запуска космических кораблей в открытый космос. И Константин тоже прав, это очень похоже на нынешнюю ситуацию, когда региональные компании готовы выполнять любую, даже не самую квалифицированную и не самую высокооплачиваемую работу, ехать за ней в другой регион, лишь бы не сидеть без дела и получить хотя бы копейки. Кстати, на подобных земляных работах практически все рабочие были временные, нанятые на лето не напрямую железной дорогой, а...»
«Так это же субподряд! — Егор был настолько возбужден, что служители галереи стали бросать на нас возмущенные взгляды. — Точно, это же субподряд в регионах. Мужик в красном — генподрядчик, сам ничего не делает, а только „руководит хлыстом“ теми, кто на себе весь этот проект вывозит. Он — это наверняка кто-то из крупных московских интеграторов, очень уж чистый и холеный. И его волнует только то, чтобы работа была выполнена и чтобы его честное имя после этого не пострадало. Точно по Некрасову. Там в эпиграфе мальчонка спрашивает: „Папаша! Кто строил эту дорогу?“, а папаша ему отвечает: „Граф Петр Андреевич Клейнмихель, душенька!“. А о том, что граф палец о палец не ударил и строили ее совсем другие люди, — молчок. Вот и у нас так же: кто этот проект выполнил? Такая-то московская фирма. А тот? Она же. А вот этот? Тоже она. И когда только все успевает. А что всем этим субподрядчикам делать, когда проект закончится? Домой вернуться? Вряд ли. Они же понимают, что если крестьянину и летом-то работы в деревне не было, то зимой и подавно... Пойдут искать долю по другим регионам. Прямо гастарбайтеры ИТ-рынка какие-то».
«Тише, пожалуйста, а то нас выставят отсюда и мы не успеем разобраться в картине до конца, — „Серёга“ попытался образумить не на шутку разошедшегося Егора. — Тем более что мы уже почти на финишной прямой. Вот скажите, какие ассоциации возникают у вас, когда говорят „железная дорога“?»
«Ну это... то место, где ходят поезда. Это вид транспорта. Не самый быстрый, конечно, но какой-то фундаментальный, прочный что ли», — снижая градус выступления ответил Егор.
«А в 1870-х, по утверждению историков и искусствоведов, железная дорога была символом невиданных доселе коррупции, взяточничества и воровства, источником сколачивания гигантских состояний», — выдал еще один нарытый в Интернете факт «Серёга».
Члены клуба ИскуссТвоведов погрустнели.
«Ну опять свели к тому, что работяги — ИТ-компании пашут за копейки, а где-то наверху пилят большие деньги? Не думала, что ты сведешь все к таким банальным вещам», — хмыкнула Антонина и уже собралась было идти рассматривать другие полотна, но остановилась, так как «Серёга» продолжил свой рассказ.
«Летом 1873 г. Савицкий делал этюды, наблюдая за железнодорожными работами близ станции Козлова Засека (Московско-Курской железной дороги), — рассказал он. — В то время эта дорога была центром ожесточенной борьбы сторонников казенного и частного железнодорожного строительства, которая окончилась полной победой частных предпринимателей. Но это не была битва между либералами и государственниками, скорее здесь столкнулись экономические интересы тех, кто привык воровать на казенном строительстве, тех, кто вымогал взятки за выдачу концессий, и частных строителей, которые планировали „раскрутить“ казну на субсидии. Московско-Курская дорога стала лебединой песней лидера партии казенных железных дорог Павла Мельникова, который, доказывая преимущество казенного строительства над частным, решил сэкономить государственные деньги и выстроить дорогу чрезвычайно дешево, дешевле всех предложений, которые делали его оппоненты. Дорога, построенная к 1869 г., действительно оказалась очень дешевой, почти в два раза дешевле Николаевской, да только построена она была невероятно халтурно. На дороге непрерывно происходили разрушения путей, обрушивались сооружения, поезда сходили с рельсов чуть ли не ежедневно. Дорогу называли „костоломкой“, а ремонтные расходы поглощали всю прибыль. Результат оказался противоположен ожиданиям Мельникова — Московско-Курская стала последней дорогой, выстроенной казной. Правда, в 1890-х годах начался обратный процесс национализации. Последние неприватизированные дороги в срочном порядке продавались частникам3, которые и должны были заниматься устранением многочисленных недоделок...»
«Так вот оно что! — рассмеялась Ольга. — Значит, рабочие на картине не просто чинят дорогу, а исправляют брак, который образовался из-за желания сэкономить государственные деньги? Прекрасно, прямо на злобу дня. Как же надоели эти конкурсы „на самый дешевый проект“, в которых периодически побеждают странные ИТ-компании без заслуг и истории. Просто потому, что они пообещали „сэкономить государственные деньги“. А потом эти экономщики то пропадают, то поставляют что-то, вообще не соответствующее ТЗ, то работают так, что рельсы рушатся и поезда под откос летят. Про оказание услуг вообще никто не вспоминает. Да и какой может быть сервис, когда маржа в таких конкурсах (если, конечно, поставляется правильная техника по правильным каналам) не просто отсутствует, она минусовая... Ну когда уже поймут заказчики, что из трех параметров — быстро, дешево, хорошо — одновременно можно выполнить только два. Вот всем миром и переделываем то, что эти горе-умельцы создали. Точно-точно, картина именно об этом. А мужик в красной рубахе — это все-таки заказчик. Он же никого не бьет, не подгоняет, стоит растерянный, смотрит на всю эту суету и думает только об одном: „починят — не починят“. Наверное, уже раскаялся...»
«...Ага, как же, — взорвался Егор. — Где вы там раскаяние видите? Он свои убытки от такой экономии подсчитывает, а в следующий раз опять объявит тендер, в котором вновь победит самый дешевый проект, а потом...»
Но он не успел нам рассказать, что будет потом, так как смотритель зала № 23 настойчиво попросил нас удалиться.
Мы, конечно же, выполнили его просьбу, так как понимали, что и так слишком долго испытывали его терпение. Не привыкли они в Третьяковке к таким бурным обсуждениям.
* * *
Продолжая спорить об увиденном, мы спустились со второго этажа и уже направились к выходу, но «Серёга» смешал все наши планы. Бодрым шагом он пошел в зал № 40, где остановился у... «Девочки с персиками».
Антонина расплылась в улыбке: «Решил компенсировать то, что на выставку Серова не хватило сил отстоять очередь?»
«Почти, — улыбнулся в ответ „Серёга“. — Хочу посмотреть, ради чего те самые рабочие на железной дороге горбатились». И, увидев наши удивленные взгляды, продолжил: «Одним из акционеров Московско-Курской железной дороги был не кто иной, как Савва Мамонтов, т. е. отец этой юной леди. А значит, все, кто трудился на железной дороге, работали в том числе и для того, чтобы Верочка Мамонтова могла есть персики».
А как все это связано с ИТ-рынком, думайте сами :).
1 Каждый раз выбирается новый «Серёга».
2 Все имена участников дискуссионного клуба выдуманы, как, впрочем, и сам клуб.
3 Интересные факты о строительстве и приватизации дороги приводит автор страницы.
