18 декабря 2017 г.
«Высоко сижу, далеко гляжу», — эти слова могли бы стать прекрасным девизом для ежегодной партнерской конференции компании MICS. Ведь из окон 40 этажа башни «Меркурий» в деловом центре Москва-Сити, где дистрибьютор и собрал своих дилеров, вся Москва видна, как на ладони — огромный город, в мельчайших подробностях. Такими же ясными и четкими были презентации вендоров (кстати, спонсорами выступили Lenovo и Microsoft), которые познакомили участников мероприятия со своими глобальными и локальными планами на будущее, указав каналу продаж путь, по которому они планируют двигаться.
Представители компании Lenovo рассказали про рост игрового сегмента и новую программу для SMB партнёров, автоматизацию выдачи специальных цен в проекты. В демо-зоне партнёры оценили совместную разработку с Microsoft — VR шлем Lenovo Explorer. Xerox отчитался о росте продаж в этом году за счет запуска рекордного за всю историю компании количества новых моделей. Samsung представил профессиональные дисплеи и мобильные решения для B2B заказчиков. Ricoh выступили с инновационными VR камерами, бурный рост рынка по которым ожидается в 2018 году. LG продемонстрировала текущую линейку мониторов. Компания KREZ объявила о выходе в сегмент ультра-защищенных устройств 2-в-1 на Windows с революционным уровнем цены.
Не менее интересным оказался второй блок программы, в ходе которого своими позитивными оценками состояния российского ИТ рынка поделились аналитики компаний GfK и CONTEXT. Но увы, в день конференции верхние этажи башни были окутаны туманом, и картинка за окном была расплывчатой и неопределенной — такой же окутанной тайной, как будущее экономики нашей страны вообще и отечественного ИТ-рыка в частности.
«В макроэкономике гораздо проще сказать, „что произойдет“, чем „когда это произойдет“, — объяснил присутствующим Сергей Хестанов, эксперт по макроэкономике, доцент РАНХ. — Чаще всего эти неточности возникают из-за действий политиков. Вот если бы они сознательно некоторых действий не предпринимали, прогнозы экономистов были гораздо точнее».
О розничном ИТ-рынке в России
Но несмотря на подобные ограничения в точности, всем собравшимся все равно хочется узнать, что скрывается за этой туманной завесой, отделяющей нас от будущего. И первым приподнять ее постарался Андрей Серегин, руководитель отдела исследования ИТ рынков компании GfK, который в презентации постарался «дать ключи для понимания того, как нынешняя ситуация может сказаться на каждом игроке рынка».
Исходя из его выступления для партнеров MICS, если верить данным Роскомстата, в нашей стране кризис закончился: рост ВВП соответствует прогнозам (в районе 2%), инфляция также находится поблизости от спланированного показателя (за период январь-август 2017 г.). Объем розничной торговли начал расти (+0,2%). Единственный показатель, который пока еще не дотягивает до прогнозов — реальные доходы населения (планировалось увеличить его на 1%, но за первые восемь месяцев года он сократился на 1,2%). И в этой ситуации основным становится вопрос: в каком объеме и на что люди готовы тратить имеющиеся у них деньги.
При этом, как отмечает Андрей Серегин, решение что-то купить люди принимают исходя не столько из того, как они оценивают свое нынешнее положение, сколько из того, чего ждут в будущем. И эти показатели по данным на конец августа 2017 г. так же внушают оптимизм. Так, количество тех, кто оценивает свое нынешнее экономическое состояние как хорошее, практически сравнялось с количеством тех, кто им недоволен. А в случае с ожиданиями от будущего количество положительно настроенных граждан даже превысило количество тех, кто настроен отрицательно. А это значит, что люди могут начать тратить деньги, наконец-то сделать отложенные покупки.
И если собрать все товарные группы (которые входят в зону исследований GfK), то динамика в этих сегментах также говорит о том, что с начала 2017 г. Россия живет в состоянии «кризис кончился — начался рост». Но пока у аналитиков нет понимания, насколько стабилен этот рост и как долго продлится период, когда покупатели будут готовы «открывать свои кубышки» и брать кредиты на покупку ИТ-товаров. Ведь если в начале года увеличение продаж потребительской электроники и бытовой техники в России (в штуках, по сравнению с аналогичными периодами 2016 г.) было очень хорошим +8,8% (в марте), +7,1% (в мае) и +7,3% (в июле), то к сентябрю этот показатель снизился — до +1,6%.
Тем не менее, на фоне всего европейского рынка наша страна выглядит очень неплохо. Дело в том, что практически во всех странах этого региона общие продажи указанных товарных групп (в штуках) в 2017 г. ниже, чем в прошлом. Выход в зону роста там ожидается в следующем году. В России же рост продаж данного сегмента рынка (в штуках) за первые девять месяцев 2017 г. составил 4,4%. Да и в рублевом выражении за этот период его динамика тоже положительная (+3,3%)*.
При этом практически все, что продается на ИТ-рынке — это импортный товар. И в последнее время доля ИТ-товаров в общем объеме импорта в Россию (после пика
Зато они точно знают, что в 2017 г. стало товарами первой необходимости для наших сограждан. И, увы, это не ИТ-товары. Как и в прошлом, люди активнее других товаров покупают крупную (+6,5% в штуках) и мелкую бытовую технику (+7,5% в штуках и +1,6% в рублях). И гораздо активнее — телефоны (+14,3% в рублях, +10,2% в штуках). ИТ-товары и товары для офиса только-только (по итогу первых девяти месяцев) приближаются к состоянию равновесия (-4,8% в рублях. −0,8% в штуках по сравнению с тем же периодом 2016 г.). Хуже дела обстоят только на рынке фото (-12,8% в рублях, −19,5% в штуках), что продолжает очень негативно отражаться на рынке принтеров для домашней печати.
Детализация итогов работы ИТ-рынка говорит о том, что падение продаж ключевых компьютерных продуктов в 2017 г. было обусловлено отрицательной динамикой в сегменте «планшеты». Это товар, от которого покупатель отказывается со скоростью примерно 20% в год. При этом внутри сегмента тоже не все однородно: в 2017 г. продавались дорогие модели и устройства с большой диагональю
Кстати, планшеты показывают падение не только в России. В Европе за первые девять месяцев 2017 г. их продажи упали на 13% (в России сокращение составило 21%). Заметим, в этом регионе ситуация в ключевых традиционных ИТ-сегментах еще хуже, чем в России: так, к концу сентября продажи ноутбуков в Европе упали на 8% (в России они показали рост 1%), а настольные компьютеры — на 10% (+4% в России). Зато там наблюдается активный рост инновационных товаров: устройства для виртуальной и дополненной реальности (+21%), носимые устройства (+19%), устройства для умного дома (+2%).
И это тренды, которым, по мнению аналитиков, будет следовать и российский ИТ-рынок после того, как наша страна окончательно выйдет из кризиса: традиционные группы товаров будут сокращаться, а основной рост будет наблюдаться в инновационных группах товаров. При этом они отмечают, что как в Европе, так и в России основные деньги все равно будут зарабатываться на традиционных группах товаров.
«Инновационные группы все еще очень маленькие, — комментирует Андрей Серегин. — На них можно расти. Но пока еще очень сложно быть большим или даже просто жить, занимаясь только этими товарами. В ближайшее время основу благополучия компаний, работающих на ИТ-рынке, будут составлять традиционные товары. До сих пор ПК, мониторы и планшеты — это более 70% российского ИТ-рынка».
А для того, чтобы спрогнозировать, что из традиционного ИТ наши соотечественники будут покупать в ближайшем будущем, надо вернуться в период кризиса и оценить, как изменение цен на разные группы товаров соотносились с доходами населения. Из наблюдений за рынком становится очевидным, что в кризис меньше всего (+40%) росли цены на компьютеры начального уровня, которые покупали те, кто еле-еле «наскреб» денег. В то же время цены на компьютеры среднего уровня выросли примерно на 60%, а на дорогие модели — почти на 100%.
А вот в 2017 г. цены на компьютерном рынке (относительно средних доходов населения) падали. И это стало одной из причин роста продаж. Но в этой ситуации встает вопрос, а что в данной ситуации сделает покупатель: купит такой же компьютер, но дешевле (т.е. сэкономит деньги) или за те же деньги возьмет компьютер лучше?
Судя по результатам исследований, в настоящий момент люди однозначно делают выбор в сторону второго варианта. И это, по мнению аналитиков, также говорит о том, что российский ИТ-рынок начал расти: в кризис люди покупали компьютеры все хуже и хуже, в результате доля компьютеров начального уровня неуклонно увеличивалась**. Но теперь эта тенденция сменилась на другую: покупатели вновь хотят новые «фичи», более мощные компьютеры. Это тот момент, когда люди, которые брать кредиты, чтобы купить что-то подороже, как это было до кризиса.
Так какие именно «фичи» будут, по мнению аналитиков, покупать в России?
Во-первых, биометрическое распознавание (по отпечатку пальца). Это направление в целом по рынку (без деления на категории) показывает в 2017 г. рост 38%. Возможность работы с экраном (тачскрин) приобреталась на +46% чаще, чем за тот же период 2016 г. Ноутбуки-трансформеры выросли на 89%, а ультратонкие модели — на 58%. Единственное, что оказалось невостребованным — связь на компьютере (-27%). Потому что у каждого есть телефон, и все уже научились превращать его в точку доступа.
Кроме того, отрицательную динамику показывают устройства весом более 2 кг и толще 2 см.
«Общий рост российского компьютерного рынка в этом году составляет
Кроме того, как отмечает эксперт, по-прежнему серьезным драйвером данного роста остаются игровые компьютеры. В прошлом году этот сегмент рос достаточно активно. Правда, на тот момент топовым процессором был Core i7, очень много продавалось 17 дюймовых моделей. А вот в 2017 г. он прирастал уже за счет начальных (для игрового сегмента) моделей стоимостью от 50 до 65 тыс. руб. (Core i5, 15 дюймовые модели и т.д.). Продажи этих ноутбуков выросли в 2017 г. в 14 раз. И это хорошо, ведь на демократичном рынке много места для всех. При этом заметим, что модели стоимостью до
О макроэкономике
И по итогам выступления Андрея Серегина уже начало складываться впечатление, что пелена, отделяющая нас от будущего, рассеивается, и в ближайшее время потребители ИТ наконец-то захотят потратить все имеющиеся (а также накопленные и взятые в кредит) средства на восполнение отложенного спроса, накопившегося за время кризиса. Но это было только впечатление. Ведь останутся эти надежды надеждами или превратятся в реальность, во многом зависит от макроэкономической ситуации страны. А, по словам Сергея Хестанова, тот факт, что в последние годы макроэкономика (наука по своей сути такая же скучная, как статистика) стала интересовать людей — очень сильный косвенный признак того, что в нашей экономике не все благополучно.
Также он отмечает, что после опубликования Росстатом итогов третьего квартала 2017 г. (ВВП показал +1,8% по сравнению с аналогичным периодом 2016 г.) с формальной точки зрения можно говорить, что кризис в России завершился — уже четыре квартала экономика показывает пусть и небольшой, но рост. «Но любое явление в макроэкономике лучше понимается, если сравнивать его с тем, что было раньше, — комментирует данные эксперт. — Поэтому давайте сравним этот кризис с кризисом
Напомнив аудитории, что все экономические кризисы делятся на две категории, первая из которых — циклические, когда экономика растет и падает с определенной периодичностью, Сергей Хестанов отмечает, что в
Нынешний кризис отличается от этой классической картины. Несмотря на то, что глубина падения экономики не такая сильная, как в
Соответственно, если нынешний кризис не циклический, значит, он относится ко второй группе кризисов — трансформационным. В истории нашей страны похожий классический структурный (или трансформационный) кризис уже был — в 1986 г. И был он очень затяжной — по большинству экономических показателей страна смогла подняться выше уровня 1986 г. только в начале
Кроме того, как отмечает эксперт, даже к такому классическому показателю как «ВВП» надо относиться критически: «Лукавство этого показателя заключается в его устройстве. ВВП — это сумма стоимости всех товаров и услуг, проданных в нашей стране, плюс экспорт, минус импорт. Соответственно, как только реализуется какой-то крупный государственный мегапроект (стадионы к ЧМ по футболу, спуск нового ледокола и т.д.), ВВП тут же заметно вырастает. Но вот насколько такой рост ВВП увеличивает доходы обычного бизнеса и обычных граждан?».
Чтобы ответить на этот вопрос, было предложено рассмотреть еще один показатель, считаемый Росстатом — динамика розничных продаж. Если взять все значения этого показателя от кризиса
«А потом случилась драма розничной торговли 2015 г., — вспоминает Сергей Хестанов. — Причем без преувеличения для многих розничных сегментов это была реальная драма. В валовых показателях было потеряно
По его мнению, это означает, что совсем недавно средний россиянин наконец-то адаптировался к жизни в современных экономических условиях: «Интересная картина. Наша экономика растет уже почти пять кварталов, и только пятый месяц как розничные продажи также вышли в плюс. Эта асимметрия (когда розничные продажи начинают выходить в плюс с почти годовой задержкой относительно ВВП, наглядно показывает, что нынешний рост ВВП был достигнут именно за счет госкорпораций».
Но тем не менее рост все равно гораздо лучше, чем падение. Хотя если на него посмотреть философски, то можно вспомнить, что картина напоминает ситуацию, которая наблюдалась в нашей экономике перед так называемым периодом перестройки. Тогда тоже с точки зрения статистики экономика росла, но жизненные наблюдения это не подтверждали.
Но оказалось, что у эксперта есть и хорошее сообщение: «У нас есть некоторые успехи в области денежно-кредитной политики: сейчас в стране действительно аномально низкая инфляция — в постсоветской России такого уровня инфляции никогда не было. Но главный вопрос в том, за счет чего это было достигнуто. И здесь мне вспоминается такая аллегория: человек, у которого сильный кашель, просит врача срочно вылечить его от кашля. Врач соглашается, хватает удавку, накидывает человеку на шею и регулирует ее так, что больной дышать еле-еле можете, а кашлять у него не получается. Это примерно тот способ, которым ЦБ сейчас победил инфляцию. У нас сейчас ставка центрального банка почти в 2,5 раза больше, чем инфляция. Вот когда и где такое было? Я как любитель истории нашел всего один подобный пример. В самом начале
Обосновывая свое предположение, Сергей Хестанов напомнил, что в теории денег есть классическая формула: количество денег в экономике, умноженное на их скорость обращения, равняется уровню цен, умноженному на уровень производства в экономике. Так вот, за счет сверхвысокой ставки ЦБ добивается того, что этот круг разрывается, и деньги делают ровно один оборот. А дальше большая часть этих денег возвращается либо на депозиты ЦБ, либо идет на покупку ОФЗ (облигаций федерального займа). И это позволяет сотворить некое чудо: с одной стороны, госкорпорации сыты, а это значительный кусок нашей экономики. А с другой стороны у государства нет необходимости в реиндексации пенсий, пособий, зарплат бюджетников и т.д. Но такая политика, по его мнению, не может длиться вечно. И самая большая интрига сейчас — как долго это будет продолжаться.
«Тем не менее, снижение инфляции — это все же успех наших монетарных властей, — отмечает эксперт. — Несмотря на все трудности, у нас сохраняется положительный торговый баланс. Даже с учетом оттока капитала, страна зарабатывает больше валюты, чем тратит. И еще один показатель, который очень хорошо характеризует восприятие нашей страны с точки зрения международных инвесторов — доходность погашения гособлигаций. Чем выше значение этого показателя, тем больше инвесторы боятся дефолта. За последнее время у этого показателя было два всплеска — в момент присоединения Крыма и военного конфликта Донбассе — в тех ситуациях многие инвесторы стали панически продавать облигации, цена падала, а соответственно доходность погашения росла. Но сейчас доходность вернулась на тот уровень, на котором была до всех геополитических событий. Это говорит о том, что крупные и серьезные инвесторы не верят в существенные проблемы России в вопросах обслуживания внешнего долга на каком-то обозримом временном горизонте. И это тоже в принципе хорошо. Потому что это сильный косвенный признак, что каких-то катастроф в ближайшее время извне не предвидится. По этой же причине не сильно верьте, когда нагнетается обстановка вокруг ситуации с введением санкций».
Возвращаясь к вопросу цикличности всего, что происходит в экономике, Сергей Хестанов напомнил собравшимся, что помимо хорошо известных в нашей стране циклов Кондратьева, которые длятся
«А тот экономический спад, который мы сейчас наблюдаем в России, — это первый случай за последние лет 50, когда наш кризис не совпадает с общемировым: экономическим спадом. В Америке рост, в Европе — вялый, но рост, в Китае и Индии — вполне нормальный рост, — обращает внимание Сергей Хестанов. — До этого момента наши экономические спады всегда совпадали с динамикой общемировой экономики. Хотелось бы еще сказать о цене на нефть и о том, что необходимо в связи с этим понимать. По официальным данным, в России поступление от нефтегазового сектора составляют 30% федерального бюджета. И несмотря на то, что эта доля постоянно снижается (раньше она равнялась и 52%, и 34%), надо понимать, что в нее входят только те бизнесы, которые по классификации ВЭД являются экспортерами. А те, кто обслуживает нефтяников-газовиков, те, кто от них зависит, не считаются. Вот и получается, что если посчитать все бизнесы, которые так или иначе связаны с этим сектором, то цифра получается совсем другая — около 60%, а значит, даже те, кто бесконечно далеко находится от нефтяного рынка, все равно зависят от цены на нефть, так как это влияет на бизнес через перераспределение бюджетных доходов».
А с нефтью в последнее время случилось следующее: сработал довольно широко известный на Западе закон Саймона, который простыми словами звучит так: «Труд всегда дороже сырья». Т.е. как только появляется сырье, которое длительное время (и ключевые слова здесь — длительное время) стоит дорого, либо появляется инженерное решение, как его дешевле добывать, либо появляется инженерное решение, как дорогое сырье заменить дешевым. И в мировой практике есть много примеров, доказывающих этот закон. Но более полувека считалось, что этот закон не действует на нефть и газ. Тем не менее, оказалось, что и для углеводородов этот закон тоже справедлив. Таким образом, выведя на рынок сланцевую нефть, джинна выпустили из бутылки, и как сказал один из лидеров ОПЕК, «100 долл. за баррель мы не увидим уже никогда».
Прокомментировал Сергей Хестанов и ситуацию с международными резервами: «Потребкорзина среднего россиянина на треть состоит из импортных товаров (для городских жителей, особенно москвичей это значение еще выше — 40% — 45%). Поэтому, как только курс рубля по отношению к доллару начинает расти, у людей создается ощущение, что они чувствуют себя лучше, и они активнее тратят деньги. И на примере прошлых выборов можно легко понять стратегию наших монетарных властей. Предыдущее падение резервов наблюдалось именно в то время. Ситуация была парадоксальная: цены на нефть не росли не падали, резервы падали, а курс рубля укреплялся. И это четко указывало на то, что ЦБ продавал резервы для того, чтобы немного укрепить национальную валюту. Потому, что субъективные ощущения электората от этого улучшаются. Дальше нефть пошла в рост, и отпала нужда укреплять рубль искусственно. Основываясь на прошлом опыте, можно предположить, что до выборов мы никаких глобальных потрясений не увидим».
Чем еще интересны эти открытые данные с сайта ЦБ? У каждой страны есть свое критическое значение резервов. Для России это грубо
И если сделать линейную экстраполяцию данных с сайта ЦБ, то получалось, что к концу 2015 г. подобное снижение резервов могло наступить и в России. Но к счастью, в марте 2015 г. ЦБ поменял политику, мы увидели два взлета и падения курса доллара. Ну а сейчас валютный рынок более или менее стабилизировался.
«Из этого можно предположить, что в будущем любые проблемы бюджета будут решаться за счет ослабления рубля, — отмечает эксперт. — Если в нашей стране почти 60% связаны с экспортом, при этом почти все расходы рублевые, то ослабление рубля сможет очень эффективно решать практически все проблемы бюджета. Пока нефть высокая, нужды жестко решать подобные проблемы нет. Но исходя из всего вышесказанного вы теперь можете предположить, чего можно ожидать, если цена на нефть будет падать».
На сайте ЦБ в открытом доступе есть еще интересные данные, например, о количестве денежных средств в стране. Согласно им, начиная с 2009 г. ЦБ увеличил количество денежной массы почти в четыре раза. Но российская экономика за тот же период хоть и выросла, но не так сильно. Поэтому, как отмечает Сергей Хестанов, в отечественной экономике сейчас очень много денег. И подтверждением этого может служить падение процентов по банковским вкладам. Это говорит о том, что денег много, и привлекать их банки не хотят. А в реальный сектор деньги не идут, так как их хозяева понимают, что получить хорошую прибыль при низких рисках в реальном секторе сейчас невозможно.
Аналогичная проблема сейчас и в США. Там тоже идет накачка экономики деньгами. Денег много, и ставки и инфляция ниже российских. Но в реальный сектор деньги все равно не идут. Их стараются вложить в бумажные активы, так как владельцы денег понимают, что из бумажного актива можно быстро выйти, а из реального — даже за год иногда выйти тяжело. И решение этой проблемы пока не просматривается.
Интересные данные получаются при наложении графиков биржевых индексов S&P500 (американский) и РТС (российский). До весны 2012 г. эти индексы шли, как говорят математики, коррелированно. А дальше они разошлись. Американский пошел вверх, а наш вниз. Почему это произошло? «Потому что большая часть крупных инвесторов (не мелких спекулянтов) покупает какие-то бумаги не потому что сейчас хорошо, а потому что ждут, что будет лучше, — комментирует Сергей Хестанов. — Продают не потому, что сейчас плохо, а потому что ждут, что будет хуже. И вот начиная с 2012 г. они начали продавать российские бумаги. В тот момент не было никакой геополитики, никаких санкций, но крупные и серьезные инвесторы начали продавать российские бумаги, что через некоторое время нашло свое отражение в динамике индекса РТС. О чем это говорит? О том, что когда пересеклись эти графики, крупные инвесторы стали сомневаться в основной модели развития российской экономики, которая называется „восстановительно-сырьевой рост“. А это значит, что стратегический, а не тактический, как сейчас, рост экономики мы увидим не раньше, чем будет найдена новая модель развития. Какая она будет, пока даже в качестве рабочих гипотез не ясно. Поэтому пока лучшее, чего можно добиться при современном подходе к развитию — это стабилизация экономики вблизи текущих уровней».
Ну и наконец, опираясь на все имеющиеся у него данные, Сергей Хестанов представил собравшимся свое видение ближайшего будущего: «Рассмотрим индекс Кейса-Шиллера, который показывает среднюю стоимость недвижимости в 20 крупнейших городах США. И интересен он тем, что в настоящий момент он «подползает» довольно близко к тому уровню, с которого стартовал ипотечный кризис
А теперь посмотрим на ситуацию с ценами на недвижимость в России. По нашей стране достоверные данные есть только по Москве. Я для своих исследований использовал данные с сайта www.irn.ru. Если все данные из таблиц перенести на график, то получится очень интересная картинка. Я не специалист по рынку недвижимости, но если бы это был график акций, фьючерсов и т.д., то эта картинка, которая хорошо известная на фондовом рынке еще с 19 века. Она называется Head & Shoulders. Суть ее в том, что если провести линию между двумя «плечами», которые находятся по обе стороны от пика в виде головы куклуксклановца (она называется линией шеи), то чаще всего можно определить, когда рынок упадет до того уровня, откуда стартовал рост. И самое интригующее в нынешней ситуации — понять, что именно считать этой точкой начала роста, так как сейчас существуют два варианта (чуть меньше 2000 долл. за кв. м. или 750 долл. за кв. м.). Говоря о недвижимости, замечу еще, что на одной из конференций, посвященной этому рынку, я спросил ее участников, какой, по их оценкам, процент квартир приобретается по ипотеке. Сначала все храбрились и говорили, что около 50%, но потом признались, что более 80%. Если эти данные перевести на русский язык — у 80% покупателей недвижимости денег на ее покупку нет. Что это означает? Покупатели недвижимости — это самое консервативное, что может быть (консервативнее рынков акций, облигаций и банковских вкладов). И такие данные, которые мы видим сейчас, говорят о том, что эти инвесторы тоже не сильно верят в процветание нашей экономики«.
И еще одна тема, которую эксперт не смог обойти вниманием: «Хотим мы этого или нет, но Китай — это фабрика мира, и от его благополучия зависим мы все. И здесь мы вновь вернемся к международным резервам страны. И что мы видим? Третий год подряд эти резервы постоянно падают. И если у нас резервы падали достаточно резко, то в Китае это процесс более-менее управляем. Замечу, что для Китая критическое значение резервов — 2 трлн. долл. Если сделать экстраполяцию от имеющихся данных, то если ничего не изменится, этого значения китайская экономика достигнет в
Увы, но когда несколько разных методов дают одну и ту же точку, то скорее всего, следует к этому моменту прийти подготовленным. Поэтому к 2020 году ждите, что скорее всего произойдет кризис. Причем почему-то нам все время преподносят эти кризисы как стихийное бедствие. Это в корне неправильно, к ним надо относиться как к смене времен года. Хотим мы или нет, но такое волнообразное движение и в природе, и в экономике было, есть и будет. Поэтому надо просто стараться привязать свои решения и как человеку, и как бизнесмену к этим циклам. Понятно, что покупать какие-то стратегические активы лучше тогда, когда ситуация как можно хуже. Кто подошел к кризису с какими-то накоплениями, да еще и в правильной валюте, получает шикарные возможности купить много всего задешево. И наоборот, если вы хотите что-то продать (неважно, что именно — бизнес, недвижимость) и видите, что последние лет
Ну, а в завершении своего выступления эксперт предложил партнерам дистрибьютора обратить внимание на следующие выводы:
- Жесткая кредитная политика + плавающий курс, скорее всего, продолжатся.
- Насчет снижения инфляции: вряд ли мы сильно упадем от текущих уровней, но и вряд ли сильно вырастем при такой жесткой политике.
- Резервы, скорее всего, будут копить.
- У нас вполне сбалансированный бюджет. За первые девять месяцев 2017 г. дефицит бюджета составил всего 0,5%.
- Рост ВВП «около нуля» — сопоставим со статистической погрешностью.
- Потребительский сектор показывает достаточно вялый рост активности потребителей.
- Динамика розничной торговли достаточно сильно отстает от динамики ВВП. Природа того оживления, которое мы сейчас наблюдаем на рынке, кроется в укреплении рубля. Поэтому торопитесь продать то, что вы планировали продать. Потому что вряд ли курс рубля останется на том же уровне после выборов президента. Если только нефть не подорожает. Но более вероятное развитие событий — после выборов курс рубля немного просядет, а вслед за этим просядут и продажи в консьюмерском сегменте.
- И самый главный вывод: ценой затягивания поясов на всех уровнях (на федеральном уровне порезали расходы, на региональных, бизнес вынужденно порезал часть своих расходов, и домохозяйства порезали свои расходы) мы почти адаптировались к жизни в современных условиях. И в принципе, если не будут сделаны грубые ошибки руководством страны, мы можем в таком виде прожить очень долго. Вспоминая брежневскую эпоху, это может быть и пять, и семь лет. В принципе, до 2020 г. можно прогнозировать некую стабильность.
Сергей Хестанов посоветовал партнёрам компании MICS выжать максимум из текущей позитивной конъюнктуры, того роста или хотя бы стабильности, что мы можем ожидать в ближайшие несколько лет. И накопить силы чтобы преодолеть кризисы грядущего.
Фоторепортаж по мероприятию см. здесь.
* Кстати, если рассматривать общеевропейский рынок в денежном выражении (в евро), то оказывается, что стран, которые в январе-сентябре 2017 г. показали прирост, заметно больше.
** Заметим, что к концу октября 2017 г. доля компьютеров начального уровня упала с 31% (в 2016 г.) до 25%, что так же подтверждает движение рынка в сторону новых формфакторов и более высокой производительности.
Источник: Светлана Белова, CRN/RE
