16 апреля 2010 г.
Александр Чепуренко, президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства (НИСИПП), профессор ГУ ВШЭ. Как выходить из кризиса.Выступая 6 апреля на конференции в Высшей школе экономики, министр финансов Алексей Кудрин заявил о том, что в ближайшие десять лет Россия будет жить без роста реальных бюджетных расходов. Не суждено стать реальностью ни прогнозам полного восстановления экономики в 2012 году, ни ожиданиям руководства Центрального банка РФ по приросту кредитования в 2010 году на 20%. Алексей Кудрин почти в четыре раза ухудшил прогноз по оживлению кредитования в стране. Он отметил, что даже в оптимистичном варианте прирост кредитов составит в этом году 5–10%. Он впервые признал, что большие затраты на социальную поддержку населения отодвигают сроки восстановления экономики как минимум на один - два года.
«В бюджетной политике, конечно, тоже будут происходить существенные изменения. Мы после четырехкратного роста расходов федерального бюджета в реальном выражении будем иметь десятилетие без роста расходов. В какой-то момент нам придется даже снизить расходы в реальном выражении. К 2015 году, по моей оценке, до 20%. Но это консервативный сценарий», – заявил министр финансов. Целый ряд экспертов сразу же оценили это выступление как признание Кудриным провала правительственной антикризисной программы. Прокомментировать выступление Кудрина и ситуацию с выходом экономики страны из кризиса мы попросили президента НИСИПП, профессора Высшей школы экономики Александра Юльевича Чепуренко.
Вопрос: Александр Юльевич, каково Ваше мнение о последних высказываниях министра финансов. У нас действительно откладывается выход из кризиса?
Александр Чепуренко: Как я понял смысл выступления Кудрина, основная его мысль была о том, что надо положить конец увеличению бюджетных расходов.
В.: Видите ли, Александр Юльевич, в СМИ это комментируют как то, что Кудрин прогнозирует не просто необходимость сокращения расходной части бюджета на 20%, а еще и не верит в быстрое окончание кризиса.
А.Ч.: Я скажу сразу: самого доклада Кудрина вживую я не слышал, а любые пересказы и комментарии – это уже нечто иное. Поэтому я могу сказать свое мнение, но не по поводу конкретных высказываний главы Минфина, а по поводу тех вопросов, которые он поднимал в своем докладе. Прежде всего, о том, когда начнется выход из кризиса.
По моему мнению, необходимо сразу же разделить два понятия: выход из кризиса и возвращение страны на траекторию достаточно быстрого экономического развития.
Если говорить непосредственно о выходе из кризиса, то я полагаю, что он уже начался. Динамика различных индикаторов свидетельствует о том, что мы уже оторвались от дна.
Другое дело, что о тех темпах роста, которые были в 1999- 2000-м годах, сегодня можно не мечтать. И если вести речь об этом, то надо честно признаться: мечтать о тех темпах трудно, поскольку мы переживаем совершенно иной кризис, и нет тех ресурсов, которые имелись в наличии в тот момент. Во-первых, у нас нет незагруженных мощностей. Есть еще более изношенные, чем 10 лет назад, но уже достаточно загруженные мощности, которые не дадут возможности эффективно развиваться. И если мы хотим выйти на достаточно высокие темпы развития, необходимы очень серьезные инвестиции. И в этом отличие от того, что было в 2000-м году. Во-вторых, и это еще более важно, в тот момент мы имели дело с достаточно благополучной ситуацией на внешних рынках. Я имею в виду те рынки, на которых хорошо продаются наши основные товары. Сейчас и здесь совершенно иная ситуация. Непонятна ситуация на рынке цветных металлов, Нет ясности, насколько долговременный характер носит повышение цен на нефтяном рынке.
В.: Александр Юльевич, но если вспомнить 1998 год, то цена на нефть была 9 долларов за баррель и потом очень медленно росла до тех величин, которые оказались ее нижним пределом при нынешнем кризисе. Сегодняшние 78 долларов за баррель для прошлого кризиса были недостижимым уровнем.
А.Ч.: Разумеется. Но, во-первых, доллар был другим. Во-вторых, совсем иными были цены на многие другие товары. Так что я говорю не об абсолютных цифрах, а о господствовавшей тогда тенденции. И о том, что подобной тенденции сейчас на мировых рынках не просматривается. Поэтому сейчас нужно сказать: первое (и я об этом только что уже говорил) – для выхода на устойчивые высокие темпы роста требуются достаточно большие инвестиции. Я не говорю при этом ни о модернизации, ни об инновациях – только о некотором наращивании выпуска чуть-чуть облагороженной продукции. Например, нефтепродуктов с более высоким содержанием ценных фракций, что не является собственно инновационным продуктом, но позволяет выйти на новый для нас рынок. При этом сегодня не очень понятно, откуда такие средства взять. Во – вторых, эти инвестиции можно взять лишь в расчете на то, что будет устойчивый и длительный спрос на соответствующие виды продукции. А вот этого сейчас никто прогнозировать не может.
То есть речь идет о вдвойне сложной ситуации. А если вернуться к теме выступления Алексея Кудрина, то учтем: как я понимаю, наш министр финансов, в силу того, что он должен профессионально быть менее склонным к мечтательным проектам, а реально смотреть на окружающую действительность, говорит то, что он в этой действительности видит. А реальная действительность у нас такова, что пока заклинания о модернизации и инновациях еще ни во что не материализовались. И понятно, что у бюджета не будет таких возможностей, как в первом десятилетии XXI века. Понятно также, что возможности расходования наших двух резервных фондов имеют очень короткий временной отрезок, в который они могут реализовываться. А дальше мы не сможем нести такой объем обязательств, моральных, инфраструктурных, инвестиционных и прочих. Значит, придется чем-то жертвовать. И в этом смысле я готов согласиться с Алексеем Кудриным. Если, разумеется, речь идет именно об этом.
В.: Ну да – если жертвовать программой Петрика, а не чем-то действительно важным.
А.Ч.: Разумеется. Должно быть не до Петрика с его живой водой. Но, я думаю, что и выхода из сложившейся ситуации в рамках линейной логики нет. Выход может быть найден, если хорошо известные нам факторы будут тем или иным образом соединяться и давать иной экономический эффект. Однако для этого нужны серьезные изменения не только макроэкономического, но и социально-политического характера.
В.: Что Вы имеете в данном случаев виду?
А.Ч.: У нас, например, создано довольно много институтов развития. Однако, как говорил один известный литературный персонаж: «Ну, что, сынку»…
В.: «Помогли тебе твои ляхи?».
А.Ч.: Да, Тарас Бульба говорил именно так. Так вот и институты развития не помогли и не помогут до тех пор, пока их задачи будут формулироваться таким образом, как это сделано сейчас. А задачи их сформулированы на удержание некоторых технологических коридоров, а не на поддержку бизнес-проектов. Условно говоря, они должны вкладываться в некие технологии, хотя неясно даже, будет ли спрос на эти продукты.
В.: Итак, Александр Юльевич, Вы считаете, что адресатов государственной помощи бизнесу стоит поменять.
А.Ч.: Я уже примерно год говорю и пишу, где только могу, о том, что, как мне кажется, значительно больший эффект дало бы перенацеливание этих фондов (хотя бы частичное), правильнее говоря, средств, которыми они располагают, со стрельбы по площадям на стрельбу по движущимся целям.
В.: А какие цели у нас движутся?
А.Ч.: Движутся у нас так называемые «газели». Давайте скажем честно: очень трудно, а иногда просто невозможно сформулировать критерии, по которым можно выделить фирму, в обороте которой значимую долю занимают проекты, допустим, какого-то энергосбережения. А ведь, исходя из этих критериев, программа, нацеленная на поддержку и развитие энергосбережения, может быть предложена именно этой фирме.
Но зато очень легко по бухгалтерским данным, по данным банка, где обслуживается та или иная компания, понять: у этой фирмы на протяжении 3 – 5 лет наблюдается устойчивый рост не менее 15-20%. Это – ситуация одинокого путника, попавшего в метель: если дорога потеряна, надо довериться чутью лошади: пусть она сама довезет до ближайшего села. И нечего гнать ее по заснеженному полю: так можно и лошадь потерять, и самому замерзнуть. Допустим, вы видите фирму, которая, пусть и не занимается нанотехнологиями в вашем понимании, но за пять лет, начав с одного цеха, уже имеет десять предприятий и обслуживает в значительной степени рынки трех федеральных округов. И пусть она выпускает, например, мороженное, но абсолютно ясно, что эта фирма имеет менеджмент, который каким-то образом разработал компетентную стратегию в области инновационного развития. И это значит, что, если они добиваются таких успехов за счет собственных средств…
В.: То каких успехов они могут добиться, если получат помощь со стороны.
А.Ч.: Разумеется. Поэтому им и надо помочь. Я не говорю, что надо совершенно отказываться от создания технологических коридоров, от поддержки ученых, инноваторов, начинающих предпринимателей и так далее. Конечно, их надо поддерживать. Но, если мы хотим быстро выйти на траекторию достаточно устойчивого быстрого развития, то, в первую очередь, надо поддерживать именно «газелей». То есть нужно ориентироваться не на отрасли, а на конкретные фирмы. Это первое.
Второе заключается в том, что у нас, к сожалению, государство не хочет замечать: у нас уже существуют некоторые самоорганизующиеся сети поддержки предпринимателей. Те же «бизнес-ангелы», и не они одни. А ведь эти сети сами по себе, без посторонней помощи уже делают что-то полезное. И надо поддержать этих субъектов финансового рынка, расширить их кредитное плечо, а не создавать какой-нибудь новый банк проектного финансирования. Ведь при его создании сначала будут долго прописывать его регламент, процедуру отбора проектов и так далее. А потом выяснится, что основная часть денег была направлена на выплату бонусов менеджерам и вина во всем этом генерального директора, как произошло уже с одним из наших институтов развития в очень неподходящий момент.
И произошло это как раз тогда, когда случился кризис. Я еще раз скажу: конечно, заниматься надо не только этим. Но почему бы не заняться этим тоже? Хоть в какой-то мере.
Если бы эти два, достаточно технологически простых, момента были реализованы, то, очевидно, через три – пять лет у нас были бы совсем другие возможности бюджета. Мы вышли бы за пределы тех ограничений, которые накладывают на развитие нынешних мейджоров российской экономики те тенденции, которые сложились на мировых рынках нефти, газа, угля, цветных металлов, одним словом – сырьевых рынках и рынках продукции первичной обработки. Потому что мы поддерживали бы развитие емкого внутреннего рынка. Да, подавляющее большинство российских «газелей», разумеется, нельзя назвать инновационными в том высоком и чистом смысле, в котором об этом мечтают руководители страны. Они занимаются простым земным делом. Не было в России обувной промышленности? Они ее создали. Не было у нас в стране нормальной дистрибуции почты. Они и с этим справились. Не было у нас ни правовых баз, ни систем поиска в них. Они и их создали. Да, может быть, все это – не нанотехнологии, и не супер-биотехнологии.
И я больше чем уверен: менеджмент такого рода фирм не зациклен на технологических коридорах, в которых они развиваются сегодня. Тому есть масса примеров из опыта успешных фирм на Западе: многие такие фирмы начинали работать в одной отрасли, а сегодня занимаются чем-то совершенно другим. И если сейчас поддержать менеджмент таких фирм, я больше чем уверен, что через какое-то время он, условно говоря, от обуви перейдут к производству каких-то, например, лекарственных препаратов.
В.: Если увидят, что это выгоднее и в том сегменте они смогут наладить работу, то, безусловно, перейдут.
А.Ч.: Видите ли, это, конечно, гораздо более ресурсоемкое направление, но зато это рынок, который невозможно убить. Ведь последнее, что мы перестаем покупать, это еда и лекарства. И они это увидят. А поскольку они умеют реализовывать инновационные проекты, уверяю вас, он придут на этот рынок. Просто сейчас у них нет своих ресурсов. Если же институты развития дадут им эти ресурсы под соответствующие проекты, я уверен, они и это поднимут.
И тогда Алексей Леонидович Кудрин, или кто-то другой, занимающий пост главы Минфина, на очередной конференции в Высшей школе экономики, где-то через 5 – 7 лет, будет говорить совсем другие вещи.
Беседовал Владимир Володин
Источник: НИСИПП
