На прошедшем в ноябре в Москве ежегодном форуме IDC по большим данным и бизнес-аналитике прозвучал знаковый доклад. Как обычно, аналитики выступали с обоснованными прогнозами и оценкой тенденций, вендоры (Informatica, Fujitsu и другие) рассказывали о своих продуктах, были и клиентские доклады. Самым необычным стало выступление Виктора Булгакова, руководителя департамента управленческой информации «ВымпелКом». Он рассказал о том, как этот телеком-оператор анализирует большие данные. По большому счету, сообщил Булгаков, чтобы начать такой аналитический проект, нужно немногое: десять стареньких рабочих станций, соединенных в кластер, дистрибутив Hadoop и
Когда кластер заработает, будет нужен менеджер проекта с опытом бизнес-анализа, чтобы проверить потребности бизнеса за последнее время и выявить инициативы с повышенными требованиями к подсистеме хранения и обработки данных. На таком простом программно-аппаратном комплексе (рабочие станции для кластера взяли из завалявшихся в офисе) в «ВымпелКом» был проведен первый пилот, давший интересные результаты. Затем была развернута более сложная система, но подход остался таким же. Кластер Hadoop очень устойчив, хоть и есть слабые места, отмечает Булгаков, а обучить людей работе с большими данными на этой платформе можно за три недели. На фоне такого доклада традиционные выступления вендоров о необходимости как можно скорее испытать их новые разработки выглядели уже не слишком убедительно.
Столь наглядное проявление интереса крупных корпоративных клиентов к решениям с открытым кодом еще несколько лет назад в России увидеть было невозможно. Вместе с тем этот пример демонстрирует и достаточно общий подход: взять бесплатно ПО из Интернета (для продуктов с открытым кодом это так называемая «версия сообщества») и своими силами, без привлечения подрядчиков, создать решение на этой базе. Возникает вопрос: при чем тут рынок? Какая ИТ-компаниям от этого польза? Можно ли оценить этот сегмент, перспективы его роста?
Нулевая стоимость лицензий затрудняет оценку этого рынка: сравнение по оборотам с вендорами проприетарного ПО некорректно, и не совсем ясно, что нужно сравнивать: число загрузок, инсталляций, обороты на поддержке? Так как нет общепринятых методик сравнения, то говорить даже о распространенности свободного программного обеспечения (СПО) можно весьма условно: в зависимости от подхода результаты различаются на порядки, отмечает Алексей Асафьев, региональный директор VDEL Group по России и СНГ. Тем не менее у IDC есть вполне оптимистичные оценки развития мирового рынка СПО: от 1,79 млрд. долл. в 2007 г. до прогнозируемых 8,1 млрд. долл. в 2013 г. О растущей популярности продуктов с открытым кодом свидетельствует и присутствие таких продуктов в квадрантах Gartner: это аналитическое агенство не рассматривает ПО без солидной клиентской базы. Alfresco входит в квадрант ECM, Pentaho и Jaspersoft — в квадрант BI.
Интерес к построенным на СПО продуктам с передачей исходных кодов и средств разработки заказчику, который с помощью (или без) локального производителя может исправлять и дорабатывать продукт «под себя», безусловно, растет, отмечает генеральный директор компании «РОСА» Владимир Рубанов. Он напоминает, что 95% суперкомпьютеров в мире, крупнейшие интернет-сервисы, включая Facebook, Google, Twitter, фондовые биржи, в том числе NYSE, работают на свободных операционных системах Linux. «Да, на рынке персональных компьютеров по-прежнему доминируют „несвободные“ решения, однако построенная на СПО ОС Android давно заняла пьедестал лидера по доле рынка мобильных устройств, в новой бытовой технике тоже не обходится без применения Linux», — подчеркивает он.
Британская компания One Point Consulting провела исследования и ранжировала причины использования СПО. На первом месте с большим отрывом — 75% — меньшая, чем у проприетарного ПО, стоимость. Затем идут отсутствие зависимости от вендора (47%), функциональность (40%), простота адаптации и использования, легкая интеграция, доступ к кодам, поддержка сообщества, имеющиеся знания, надежность и лучшая производительность (по 17%). Причины отказа от использования СПО ранжированы так: слишком большой риск и недостаточное понимание продукта (по 65%), традиционная культура, недоступность нужных ресурсов (49%), нежелание быть привязанным к вендору (48%), недостаточно безопасно (45%), нет хороших референсов (42%). Примечательно, что среди причин есть и такая: «ИТ-директор зарабатывает на покупке другого ПО» (48%).
Драйверами перехода на СПО американское агенство Zinnov Reseach Analytics называет стоимость, включая более низкое ТСО и возможности перепродажи, надежность и безопасность, возможность применять такое ПО с соблюдением юридических и бухгалтерских требований, отсутствие привязки к поставщику и тот факт, что пользователей тоже готовят сообщества, что удешевляет применение. Каковы могут быть реальные преимущества прикладной СПО-системы? Forrester Reseach ответила на этот вопрос на примере проектов на Alfresco. Бесплатная и бессрочная лицензия — экономия до 60%, меньшие расходы на ИТ за счет стандартизации — до 19%, снижение затрат на разработчиков — до 15%, возможность использовать смежное ПО из стека СПО — до 3%, меньшая стоимость интеграции и доработок — до 3%.
Довольно долго СПО оставалось вотчиной в основном самих ИТ-специалистов. Однако появление смартфонов и других гаджетов принципиально изменило ситуацию: многие поняли, что работать можно не только во всем известной ОС, есть и другие. Это помогло сломать предубеждение конечных пользователей против операционных систем, отличных от Windows, считает Алексей Асафьев. Возможно, это повлияло и на политику Microsoft, полагает он. Еще недавно руководители этой компании говорили, что СПО — это чуть ли не самое большое зло в мире ИТ и оно должно исчезнуть. Теперь же в Microsoft есть большое подразделение по работе с СПО, сама компания входит в число крупнейших разработчиков СПО, а по некоторым системам она находится на
Ситуация в России
Приведенные выше данные, касающиеся использования СПО, особенно операционных систем и веб-серверов, выглядят достоверными и для России. В отношении использования бизнес-приложений на такой модели ситуация совсем иная: проектов пока мало. Можно говорить о том, что в корпоративном сегменте налицо явный интерес и в ряде случаев — психологическая и техническая готовность использовать СПО, считает Алексей Асафьев. «Прикладные продукты с открытым кодом известны, — говорит он, — но сохраняются опасения относительно их функциональности и качества технической поддержки. Ожидания высокого экономического эффекта от проекта на СПО есть, но нет готовых, массово опробованных прикладных решений, а также почти отсутствуют „истории успеха“ и реальная информация о преимуществах и недостатках бизнес-решений с открытым кодом».
«Количество проектов, реализованных нашей компанией на базе СПО, растет», — отмечает Александр Семенов, генеральный директор ГК «КОРУС Консалтинг», и объясняет это тем, что клиенты, как в коммерческом секторе, так и в государственных организациях, не готовы переплачивать за программные решения: «Все-таки большое преимущество СПО-продуктов — кроме того, что они созданы на базе открытого кода, — заключается в том, что клиент не платит за лицензии. Это, безусловно, привлекает и будет привлекать большое количество клиентов, которые хотят сэкономить деньги». Так как экономическая ситуация в России не самая благополучная, то сокращение затрат, в том числе и на ИТ, будет актуально, уверен Семенов.
Заказчики выбирают функциональность за приемлемый бюджет, знание предметной области, опыт, умение вести проекты и слышать друг друга, отмечает Евгений Барбашин, директор по развитию Adekva Open Source Integrator. «Сомневаюсь, — говорит он, — что вопрос „СПО или проприетарное ПО“ для них ключевой. Вот наглядный пример: раньше РАСПО проводило конкурсы на лучший СПО-проект года, у „проприетарных“ были свои конкурсы. В этом году мы стали лауреатами уже объединенного конкурса „Лучшие 10 ИТ-проектов для госсектора“. Конечно, мы подчеркиваем достоинства открытого кода, но больше делаем акцент на потребительских свойствах продуктов». Заказчики, которые уже вложили серьезные деньги в проприетарную инфраструктуру, неохотно переходят на продукты, не вписывающиеся в их технологическое окружение, но здесь главную роль играет функциональность и полнота предложения, уверен Барбашин.
Экономия затрат, независимость от производителя и возможность самостоятельно или с помощью локальных разработчиков исправлять и дорабатывать продукт привлекает многие организации, полагает Владимир Рубанов. «РОСА» производит операционные системы для различных видов аппаратуры (серверов, рабочих станций, мобильных и встраиваемых устройств) и фокусирует усилия на создании готовых наборов ПО с партнерами, чтобы совместно предлагать программно-аппаратные комплексы (в том числе сертифицированные ФСТЭК), решающие конкретные виды бизнес-задач «из коробки», поясняет Рубанов и подчеркивает, что кроме ценового преимущества стимулом для многих клиентов является получение исходных кодов поставляемых решений.
Похоже, что лидирующими бизнес-приложениями с открытым кодом в прошедшем году в России стали продукты на платформе Alfresco. «Логика бизнеса 2.0», «Корус Консалтинг», Adekva выпустили свои продукты на базе этого СПО. Alfresco — многофункциональная ECM-система с возможностями вести архив и выполнять в нем поиск, с функциями СЭД и CMS, управления поручениями, возможностью создавать веб-порталы и реализовывать иные процессы обработки информации и документов, плюс конструктор бизнес-процессов. Этот продукт используют Cisco, KLM, Mazda, Airbus, NASA.
Алексей Асафьев выделяет следующие причины выбора этой платформы российскими заказчиками. Во-первых, легкость использования, включая развертывание и масштабирование, русскоязычный интерфейс и доступность интерфейсов для интеграции, которые позволяют без особых затрат использовать это ПО в любых гетерогенных средах. Во-вторых, гибкость: технологическая основа продукта — java и java script. Хороший ИТ-специалист может освоить разработку на Alfresco за неделю, уверен Асафьев. В-третьих, низкая стоимость на фоне конкурентов — традиционных закрытых пакетов.
«Найти сейчас „чистое поле“ нереально, — говорит Асафьев, — ИТ-ландшафты стали сложными, гетерогенными. Покупать готовый продукт не всегда имеет смысл: скорее всего, некоторые области автоматизированных бизнес-процессов он перекроет, а в части их, где как раз необходимы дополнения, так и останется пробел. Alfresco можно развернуть так, что она как раз встанет там, где нужна, и не будет дублировать уже имеющиеся функции».
В примере с Alfresco видны общие черты, способствующие росту популярности прикладных СПО-систем, полагает Асафьев. Это, по его мнению, ограниченный бюджет заказчиков, их повышенные требования к эффективности проекта, необходимость решать нестандартные частные задачи в сложном программном окружении без возможности его изменения. Еще одним фактором «за СПО» оказывается прогнозируемый с самого начала большой объем доработок системы под уникальные требования, комплексная интеграция с другими прикладными системами, в том числе с не имеющими стандартных программных интерфейсов. Готовность выделять собственные ресурсы для переподготовки на СПО или использовать доверенную внешнюю компанию на постоянной основе — еще один довод, вместе с которым могут сказываться повышенные требования к защищенности, сертификации, открытости и т. п., готовность использовать целый стек СПО-решений.
Недоверие к этому типу ПО остается большим, отмечает Асафьев, но оно неизбежно будет снижаться с ростом числа успешных проектов. Он напоминает, что и к продуктам SAP, например, недоверие было сильнейшим, и потребовалось как минимум шесть лет напряженных усилий, чтобы преодолеть его. «В СПО маркетинг совсем другой, — подчеркивает Асафьев, — тут нет огромных бюджетов для продвижения программных продуктов, все строится на хорошей репутации, информация распространяется с переходом людей из фирмы в фирму. Сарафанное радио работает надежней, но медленней».
Где деньги?
Очевидно, считает Александр Семенов, что рынок переходит к модели платежей за программное обеспечение как сервис, и клиенту по большому счету становится все равно, на какой базе это ПО создано. Кроме того, полагает он, системным интеграторам становится труднее зарабатывать на продажах лицензий на ПО, так как маржа сильно падает. Поэтому ИТ-компаниям приходится зарабатывать на другом — консалтинге, технической поддержке, услугах по адаптации ПО, что тоже способствует росту интереса к продуктам с открытым кодом.
Такое ПО позволяет существенно снизить издержки на новые разработки, уверен Евгений Барбашин. «Мы сосредотачиваем свои усилия на прикладных задачах и функциях продуктов, не неся затрат по развитию инфраструктурных элементов ПО (платформы). Таким образом, мы сочетаем собственные разработки и работу с известными продуктами», — подчеркивает он. Речь идет о ECM ADEKVA — системе управления корпоративным контентом на платформе Alfresco, а также выполненной фирмой интеграции ряда СПО продуктов (Zimbra, Liferay и др.).
Барбашин отмечает, что многие российские производители готовых решений отказываются от поддержки собственных платформ и выбирают вендоров, способных предоставить необходимое окружение для их сегмента. «Кто-то при этом делает ставку на СПО, расчитывая, что доля рынка СПО-продуктов в РФ будет стремиться к среднемировой. Другие ориентируются на „классические“ технологии, уже завоевавшие популярность у пользователей в нашей стране. Мы считаем, что первые делают более верный стратегический выбор и закладывают основу будущего, в то время как вторые снимают сливки здесь и сейчас, но вряд ли они будут интересны со своими решениями в долгосрочной перспективе», — говорит Барбашин и поясняет: «Мы практически полностью ориентированы на open source, но это не значит, что проприетарное ПО мы не готовы даже обсуждать». Что касается сервиса, замечает он, то с СПО все как обычно: «Если вы внедрили систему и заказчик остался доволен, то, скорее всего, ваши отношения продлятся и сервис тоже отдадут вам. Доля сервиса в портфеле доходов растет прямо пропорционально успешным внедрениям».
«Мы начинали работать с продуктами других вендоров, — вспоминает Семенов, — и до сих пор представляем решение компании Adaptive Planning (продукта для бюджетирования, автоматизации процессов финансового планирования и предоставления отчетности). Затем начали разрабатывать свои собственные. Наши продукты для здравоохранения имеют почти 400 внедрений. Готово решение на базе платформы Alfresco по автоматизации документооборота (ELLF). Также планируем развиваться и в других областях».
«Мы активно используем эффект „рычага СПО“ при создании своих продуктов», — говорит Рубанов и поясняет: «Это означает, что мы заимствуем большую часть открытого кода, разбираемся в нем, добавляем собственные доработки, потом все интегрируем и собираем полный продукт под нашим брендом. Таким образом, затрачивая на порядок меньше усилий на разработку по сравнению с пишущими все самостоятельно производителями, мы получаем полностью контролируемый собственный продукт со всеми исходными кодами и средствами их сборки. Также немаловажно, что мы имеем возможность адаптировать такие продукты под индивидуальные требования крупных заказчиков. Все продукты нашей компании делаются по этому принципу». Стоит напомнить, что компания Naumen уже около десяти лет идет по такому пути и заняла вполне серьезные позиции в своих нишах. Правда, до сей поры столь же успешных последователей видно не было.
Разумеется, инвестировать в собственные продукты может не каждый. Что делать тем, кто «от века» продавал лицензии и неплохо при этом жил? Реселлеры, интеграторы не очень заинтересованы продавать только поддержку и распространять само СПО, это малый заработок по сравнению с проприетарным продуктом, отмечает Асафьев. Но им интересно, утверждает он, выполнять большие проекты по интеграции, по оптимизации бизнес-процессов или что-то еще такое же сложное. И вот для этого им может пригодиться СПО. Трудно ожидать, что системные интеграторы полностью прекратят продажи проприетарного ПО, но дополнить свой портфель решений инструментами с открытым кодом многие уже готовы, считает он.
СПО помогает интегратору получить хорошую прибыль на адаптации, настройках и подобных работах. «Надо понимать, что проприетарное ПО во многие сложные проекты российских клиентов просто не поместится в силу ограничений бюджета, — подчеркивает Асафьев. — Зарабатывать, таким образом, надо не столько на самом СПО, а в большей степени на адекватном применении его для решения сложных, интересных задач. Это входная дверь, а не средство извлечения прямой прибыли».
«В основе наших партнерских отношений лежит взаимная выгода при исполнении крупных проектов, — говорит Евгений Барбашин. — Если мы видим, что вместе сможем создать большую ценность для клиента, мы идем с партнером. Его выбор для нас — это выбор компетенций, которых нет у нас, и наоборот. Вместо вопроса о заработке на лицензиях обсуждается, какое развитие получат предложенные нами решения, кто и что будет делать. У нас есть партнеры по консалтингу — NQA Russia, есть по разработке, как правило, небольшие команды, есть аутсорсинг-партнеры, например „Систематика“, „Прогноз“».
Экосистема предоставления услуг по доработке и поддержке продуктов на базе СПО приобретает зрелость и перестает быть экзотикой в прайс-листах партнеров, полагает Владимир Рубанов. Он отмечает, вместе с тем, что СПО не исключает возможности продажи лицензий. «Есть два основных вида лицензий СПО — разрешительные (permissive, BSD-like) и „копилефт“ (GPL-like). Первые позволяют заимствовать СПО-компоненты и выпускать закрытые коммерческие продукты на их основе. Вторые обязывают при передаче продукта предоставлять также исходные коды. Но и первые, и вторые не исключают платы за построенный на базе СПО собственный продукт».
Традиционным тормозом в распространении продуктов с открытым кодом является нехватка специалистов, необходимость для клиентов самостоятельно их готовить. Но количество специалистов на местах будет расти по мере развития рынка, уверен Асафьев: «Есть интересная тенденция расширения использования Ubunty не только для домашних задач, но и в небольших компаниях. Быстро растет число людей, которые знают эту ОС, могут ее ставить, могут ее предложить заказчикам. Когда мы предложили техническую поддержку высоких уровней, многие заинтересовались, и партнерская сеть начала расти, причем именно в регионах. Если хотя бы в областных центрах появятся партнеры, способные обеспечить через нас третий уровень поддержки и связь с фирмой Canonical, можно ожидать продвижения этой ОС в корпоративный сегмент, в пределах среднего бизнеса», — отмечает он.
Многих клиентов смущает и необходимость платить за техподдержку. «Мы помним, — говорит Асафьев, — как приходили в Россию ERP-системы. Вначале клиентов смущала необходимость платить за ПО, потом платить за него много, потом — очень много. Но люди привыкают. Просто надо через это пройти. Если люди хотят использовать ПО в бизнесе, нужно идти на такого рода расходы. Если фирма надеется получить с помощью ИТ-системы какие-то значимые бизнес-результаты, то придется потратиться на создание системы. Это общая проблема в продажах ПО, свободный код от нее не спасает».
Примечательно, что использование СПО для самостоятельного проведения пилотов, подобных тому, о котором шла речь вначале, Асафьев считает и правильным, и желательным. Однако для использования в «боевых» средах, для поддержки ключевых и критичных бизнес-приложений он рекомендует исключительно версии вендоров с оплаченной техподдержкой. Неудивительно для дистрибьютора. Но и по крайней мере некоторые ИТ-директора, слушавшие доклад «ВымпелКома», разделяют эту точку зрения. Для пилота вполне можно взять бесплатное ПО версии сообщества. Но как основа стратегии анализа данных такой подход недопустим, уверены они. Однако вряд ли в компании со столь высокой ИТ-культурой, какой обладает «ВымпелКом», будут допущены подобные ошибки, она известна серьезными проектами в области обработки данных и BI.
Что дальше?
Безусловно, роль и место ПО с открытым кодом меняется во всем мире, в том числе и на российском рынке. Какую долю сегмента бизнес-приложений сумеет завоевать в ближайшие годы такое ПО, гадать нет смысла, но скорее всего — заметную. На стороне СПО кроме цены и гибкости еще и свежий драйв. Евгений Барбашин говорит: «Мы планируем и дальше развивать свои продукты в сегменте ECM, тем более что на этом рынке наметился передел». «Старички» рынка с СЭД собственной разработки уже исчерпали ресурс своих продуктов, и сейчас им наступают на пятки новые компании с новыми ECM-продуктами, уверен он. «Мы будем делать акцент на адаптивности и социальности наших решений, на умении выдавать качественный результат в каждом случае, не стремясь выйти в тираж в ущерб качеству», — продолжает Барбашин. ECM-платформы — лидеры рынка построены так, что больше напоминают корпоративную социальную сеть, чем учетную систему: там нет такого количества полей с реквизитами, которые нужно постоянно заполнять, нет жестких ограничений и зашитых регламентов, подчеркивает Барбашин: «Наши интерфейсы тоже просты, они позволяют следить за изменениями того контента, который ты сам выбрал для „слежения“, следить за активностью нужных тебе пользователей, участвовать в жизни тех виртуальных областей взаимодействия (сайтов), на которые ты подписан. Решения сразу предлагают интеграцию с внешними интернет-ресурсами (блогами, соцсетями и др.). В этом социальность. Адаптивность заключается в том, что система не ограничивает пользователя только теми бизнес-процессами или типами документов, которые были жестко зашиты при внедрении». Это позволяет быстро меняться, что сейчас важно, считает Барбашин, и с ним трудно не согласиться. «Новинкой является и применение идеологии адаптивного кейс-менеджмента, — заключает он. — Такого в России практически никто не предлагает. Так что нам есть с чем выйти против „старичков“».
