Что может стать драйверами роста в следующем году?

До конца календарного года остается меньше месяца, и уже сейчас все участники рынка в целом согласны с тем, что по результатам года нас ожидает спад в 10–15% (во всяком случае, в долларовом исчислении). И более того, пока большинство экспертов считают, что в следующем году динамика эта как минимум сохранится. «Что же делать? Как снискать хлеб насущный?» — эти исторические вопросы Шуры Балаганова сегодня для ИТ-отрасли важны как никогда. Ведь сейчас нужно говорить не о кризисе в его классическом понимании, когда после некоторых (пусть и крупных) неприятностей ситуация восстанавливается и можно спокойно продолжать старые и начинать новые дела. Скорее всего, речь идет о долгосрочном спаде. Но вполне понятно и то, что изменение обстановки повлияет и на структуры рынка: при общем спаде отдельные его составляющие могут чувствовать себя более благополучно и даже расти в абсолютных значениях. Не говоря уже о том, что сделанные сейчас инвестиции, возможно, хорошо «выстрелят» после окончания спада, который когда-нибудь должен завершиться...

На ноябрьской конференции АПКИТ именно поиску позитивных направлений развития российского рынка был посвящен круглый стол под руководством генерального директора IBM в России/СНГ Кирилла Корнильева. Для начала он привел краткий обзор общего состояния дел: курс доллара растет, цены на нефть падают, продолжается эскалация санкций и торговых войн и как результат —падение (прогноз) в 2015 г. ВВП на 3% (в рублях). Все это, по оценкам IDC, может для ИТ-рынка выразиться в сокращении на 1% в рублях и на 18% в долларах. По отдельным направлениям прогнозы такие: оборудование и ПО — соответственно сокращение на 3% и 9% (20% и 25%), услуги — рост на 9% в рублях, но в долларовом выражении — снижение на 10%.

При этом есть направления, показатели которых, видимо, будут намного лучше среднерыночных. Ведущий предложил для обсуждения шесть таких векторов развития, попросив экспертов-участников дать свои оценки по одному выбранному им пункту:

• большие данные/аналитика; 
• облачные вычисления в России;
• высоконагруженные вычисления в академических кругах;
• мобильность в России;
• выход российских компаний на глобальный рынок;
• локализация (она же — импортозамещение).

Большие данные/аналитика

Для начала разговора по этой теме Кирилл Корнильев привел такие оптимистичные сведения:

• по оценкам, рынок больших данных и аналитики в мире к 2015 г. составит 187 млрд. долл.;
• 48% российских организаций получили прибыль от инвестиций в аналитику в течение одного года.

Как этот потенциал можно реализовать в нашей стране, рассказал председатель правления «ЕС-лизинг»^* Александр Шмид.

Для начала эксперт отметил, что сам механизм обработки больших данных вполне реализуем: он привел в пример собственную организацию, которая является одновременно центром компетенции по данной теме (ЦК Big Data). На основе созданного огромного программно-аппаратного комплекса на базе технологий IBM можно решать разного рода аналитически-прогнозные задачи, используя широкий спектр разнородных источников информации. К настоящему времени у центра уже есть несколько вариантов решенных типовых задач с использованием как Интернета, так и корпоративных источников информации:

• прогнозирование «бегства вкладчиков»; 
• проверка аффилированности физических и юридических лиц;
• определение психотипов пользователей; 
• поиск источников вброса, каналов и путей распространения информации;
• обнаружение фактов утечки и распространения внутренней информации;
• оценка степени удовлетворенности услугами и сервисами;
• оценка и прогноз производственной устойчивости.

Поначалу возможности центра использовались в основном для разного рода научно-исследовательских задач и обучения студентов ряда ведущих вузов, но в последнее время стали появляться и вполне реальные проекты. В качестве примера он привел создаваемую сейчас именно на основе технологий больших данных систему стратегического управления аграрно-промышленным комплексом России.

«Прогнозная аналитика — тот водораздел, который в ближайшие пять лет поделит всех участников рынка на победителей и побежденных», — таким прогнозом одного из мировых авторитетов закончил анализ темы Александр Шмид.

Облачные вычисления в России

Для затравки обсуждения темы ведущий предложил еще два тезиса:

• 85% нового выпускаемого программного обеспечения разрабатывается для использования в облаке;
• 50% крупных компаний будет использовать гибридные облака к 2017 г.

Но это были сведения из «не нашей» жизни. А как обстоят дела в России? Ответ на этот вопрос было поручено дать Александру Прохорову, аналитику IDC/Russia, отвечающему в компании в том числе и за исследования облачных ИТ-услуг. Он сообщил, что согласно опубликованному еще в начале сентябре отчету IDC, рынок облачных сервисов в 2013 г. в России вырос на 70%, до 353 млн. долл.

Год назад IDC оценивала перспективы роста этого направления на ближайшие пять лет в 40% годовых, но сейчас, с учетом изменившейся политико-экономической ситуации понизила свой прогноз до 27%. Разумеется, такие темпы все равно можно считать выдающимися, но нужно понимать, что абсолютный объем данного сегмента не очень велик, а на свою долю в нем претендуют, кажется, все представители ИТ-отрасли без исключения. Проблемой для «коммерческой» части отрасли стало и то, что на лидирующую роль тут явно претендуют государственные ИТ-компании, которые предпочитают играть по своим правилам.

Надо также сказать, что IDC рассматривает облачный рынок в России довольно своеобразно : как собственно облачные услуги (на них приходится 67% приведенного выше объема), так и услуги по реализации систем, на базе которых будут оказываться облачные услуги, и внутренней виртуализированной инфраструктуры заказчиков (37%). Это примерно то же самое, что считать объем аппаратного рынка, суммируя доходы от продаж «железа» и услуги по внедрению этого «железа». Но с точки зрения определения точек роста с этим можно согласиться: и мировая, и местная статистка говорит о росте спроса как на облачные услуги, так и на услуги по созданию современных динамических ИТ-инфраструктур (в том числе и со стороны поставщиков облачных услуг). Хотя, конечно же, это два разных сегмента рынка; в одном работают облачные провайдеры, в другом — системные интеграторы.

Надо отметить еще такую принципиально новую для российского ИТ-рынка вещь, как взаимодействие заказчиков напрямую с иностранными облачными поставщиками (не с представительствами в России, а именно с зарубежными юридическими лицами). Речь идет, например, о таких набирающих популярность сервисах, как Amazon и Microsoft (Azure вырос в 2013 г. в шесть раз, Office 365 — в пять). В этих случаях видно, что хотя затраты предприятий в этом направлении вроде бы растут, но только в существенной степени проходят мимо российской ИТ-отрасли.

Трудно сказать, насколько это окажется позитивным именно для российских поставщиков, но по словам Александра Прохорова, уже есть случаи отказа от использования нашими заказчиками зарубежных провайдеров, причем по двум причинам — по экономическим (рост курса доллара) и по политическим (как бы не ввели санкции с той или с другой стороны).

В то же время явно положительной тенденцией можно считать заметный рост создания коммерческих (ориентированных на услуги) дата-центров в России, в том числе и зарубежными компаниями (в качестве лидера была отмечена IBM). Этому процессу явно пытаются способствовать наши законодатели, создающие законы, обязывающие хранить как можно больше информации внутри страны. Увеличение числа ЦОДов в России должно привести к снижению стоимости услуг IaaS и, как следствие, SaaS. Но тут эксперт отметил, что хотя направление SaaS растет быстро, все же его объемы в абсолютных выражениях не очень значительны, и пользуются этими услугами в основном представители малого бизнеса.

Высоконагруженные вычисления в академических кругах

Эта тема постоянно присутствует в российской ИТ-отрасли (в советские времена она была даже основной). В 90-е годы эта проблематика ушла далеко на второй план в условиях резкого расширения сферы применения ИТ, но в последнее десятилетие интерес к ней опять начал повышаться, правда, в основном в рамках суперкомпьютерного направления. Однако прогресс ИТ привел к тому, что в последние годы в качестве альтернативы локальным суперкомпьютерам все чаще рассматриваются распределенные облачные схемы использования вычислительных мощностей (для них используется термин адаптивный суперкомпьютинг, ASC). Об этом перспективном направлении рассказал ИТ-директор Сколковского института науки и технологий Алексей Широких.

По его мнению, проблема заключается в том, что в России, особенно в Москве и ее окрестностях, имеются весьма значительные суперкомпьютерные мощности, которые загружены далеко не на 100%, и потому многим вообще не очень понятно, зачем нужны еще какие-то альтернативные варианты. И притом есть доступ к зарубежным ASC-решениям. Но позитивным моментом является то, что локальные суперкомпьютеры по соотношению производительность/цена существенно уступают ASC-схемам, а зарубежные ASC-решения создавались еще лет 10–15 назад, и их развитие усложняется разного рода унаследованными проблемами. В этом плане российские организации (в том числе «СколТех») имеют преимущество, поскольку работы ведутся без унаследованного груза, с учетом уже накопленного в мире опыта и с использованием самых современных архитектур и технологий. В настоящее время в «СколТехе» создается внутренняя облачная ИТ-инфраструктура, в которой ресурсы могут гибко распределяться между тремя основными категориями задач, такими как научные исследования, поддержка учебного процесса и корпоративного управления.

Мобильность в России

Кирилл Корнильев опять представил два позитивных тезиса:

• 80% взрослых пользователей смартфонов не расстается со своими устройствами в течение 22 часов в день;

• в 2015 г. уже 1,3 млрд. человек будет использовать на работе мобильные технологии.

А затем ведущий задал эксперту — директору по продажам в корпоративном сегменте российского подразделения Samsung Electronics Андрею Тихонову ключевой вопрос: «К нам мобильность уже пришла или ее приход только ожидается в будущем?». На что был получен такой ответ: «Процесс идет полным ходом, и в него нужно активно вливаться, чтобы не опоздать».

Для начала эксперт озвучил еще две цифры, которые объясняют интерес компании к использованию мобильности: после «мобилизации» 84% опрошенных заказчиков отмечают рост производительности, 74% — увеличение прибыли. Но при этом потенциал мобильных решений далеко не исчерпан: согласно IDC, 71% ИТ-директоров видят возможности расширения этого направления, при том, что лишь 18% из них имеют четкую мобильную стратегию.

По мнению Андрея Тихонова, все эти цифры характерны и для России. Правда, сейчас в нашей стране идет скорее этап пилотного «примеривания» мобильности, но процесс этот протекает весьма успешно: практически все пилоты имеют продолжение в виде расширения спектра применения мобильных решений в деятельности компаний. Отсюда очевидный вывод: поставщикам нужно смелее идти на «пилоты». Первый эффект от мобильности достигается уже за счет того, что сотрудники могут использовать привычные приложения «везде и всегда». Но более существенный результат можно получить на следующем шаге, когда бизнес-пользователи имеют возможность работать с решениями, изначально не предназначенными для мобильного режима работы. Хотя, конечно, разработка и внедрение таких новых решений — дело более сложное и длительное. И главное, это требует уже не тактического, а стратегического подхода с обеих сторон (заказчика и поставщика). Так вот, в России рынок сейчас только вступает во вторую фазу внедрения мобильности — этап мобильных решений и приложений. Позитивный момент здесь в том, что в текущем году резко увеличилось число компаний, которые начали создавать свою корпоративную ИТ-стратегию с учетом мобильных пользователей и необходимости удаленного доступа к корпоративной информации.

В то же время выступающий отметил важный момент: в отношении мобильности топ-менеджмент занимает более благожелательную позицию, чем ИТ-подразделения. Ссылая на собственный опыт, Андрей Тихонов сообщил: «Все наши проекты в области корпоративной мобильности были инициированы бизнесом, то есть топ-менеджментом, ИТ-отделы только отрабатывали выданные им задания». Отсюда еще одна рекомендация: нужно переносить акцент «убеждения» на сторону бизнеса, но при этом необходимо работать с ИТ-службами, повышая их лояльность. Реальной помощью со стороны поставщиков может стать предоставление типовых кейсов для расчета экономической эффективности мобильности.

Мобильность и облачность идут рука об руку, поскольку решения, которые нужны предприятиям на втором этапе мобилизации, по своей сути строятся на использовании облачных моделей и технологий. При этом речь идет как о частных, внутрикорпоративных сервисах, так и о публичных, общедоступных. Этот момент нужно учитывать в мобильной стратегии развития: ограничиться использованием только внутренней сервисной инфраструктуры не удастся — это будет неэффективно с точки зрения как стоимости, так и доступного функционала. Из этого следует вывод — для внедрения эффективной мобильной системы часто требуются комплексные усилия вендоров из разных областей — собственно мобильная инфраструктура, облачно-серверная инфраструктура и прикладные решения и сервисы. Разумеется, в этой ситуации становится более значимой роль интегратора как связующего компонента.

По мнению Андрей Тихонова, в ряду проблем развития корпоративного мобильного рынка — его сильная фрагментация, отсутствие стандартов, нехватка квалифицированных кадров и слабое освещение уже имеющегося отраслевого опыта. Это как раз те задачи, которые все участники рынка, как заказчики, так и поставщики решений, должны решать совместно, не обращая внимания на внутреннюю конкуренцию, поскольку это будет способствовать существенному росту рынка в абсолютных величинах.

Выход российских компаний на глобальный рынок

«Рыба ищет где глубже, а человек — где лучше» — эта народная мудрость подсказывает, что в нестабильных экономических условиях, которые к тому же могут быть долгосрочными, вполне логично обратить внимание на страны, где и объемы ИТ побольше, и с экономикой получше. Собственно, в России уже давно сформировалась целая отрасль экспортно-ориентированных поставщиков программных продуктов и услуг, она из года в год демонстрирует устойчивые и весьма высокие темпы роста. Причем, что важно, опыт этой отрасли показывает, что она намного успешней преодолевает экономические кризисы (например, можно вспомнить позитивную динамику в кризис 2008–09 гг., когда абсолютно все игроки внутреннего рынка понесли серьезные потери). Правда, сейчас не самый лучший момент для выхода российских компаний на ведущие зарубежные рынки, учитывая сложные политические отношения, но ведь есть и весьма значительныйопыт рынка «нейтральных» стран.

Сказав обо всем этом, Кирилл Корнильев передал слово председателю совета директоров группы компаний «АйТи» Тагиру Яппарову, что было немного неожиданно, поскольку этот холдинг до сих пор не был заметен в активности за рубежами России. Но тем интереснее было познакомиться с мнением ветерана российского рынка, ищущего применение своим силам за пределами привычных границ собственного бизнеса.

Российская отрасль достаточно четко делится на две составляющие, ориентированные соответственно на внутренний рынок и на внешний. Это деление во многом объясняется тем, что все же наш рынок сильно отличается от мирового. Но сейчас, кажется, наступил момент, когда эти отличия станут интенсивно стираться: представители первой группы будут рассматривать возможность приложения своих сил за пределами страны, второй — внутри нее. Сказав об этом, эксперт отметил, что многие внутрироссийские ИТ-игроки — а это все же абсолютное большинство участников ИТ-отрасли — и раньше задумывались о выходе за рубеж, но решения такого не принимали, поскольку внутренний рынок по динамике существенно опережал общемировые темпы, а трудностей на пути реализации экспортного варианта было немало. Однако сейчас ситуация резко изменилась: можно сколько угодно говорить о возможностях дележа пирога, но если сам пирог в общих размерах уменьшается, это означает, что ИТ-индустрия в целом также стагнирует, идет сокращение кадров, уменьшаются инвестиции, растет технологическое отставание и пр.

Перспективные ИТ-направления внутри страны развиваются медленно. О потенциале облаков и мобильности говорится уже насколько лет, но несмотря на вроде бы существенные темпы роста этих направлений объемы там все равно находятся на весьма низком уровне, чтобы строить серьезный бизнес. При этом уже видна такая реальная проблема: в условиях снижения инвестиций во внутренний ИТ-рынок российские компании оказываются в проигрышном положении по сравнению с зарубежными. Иностранные компании могут позволить себе работать даже в убыток, преследуя при этом долгосрочные цели и используя потенциал «родных» корпораций.

Позитивной основой для разворота российских ИТ-компаний лицом к мировому рынку можно считать наличие у них солидной компетенции, кадровые ресурсы, появление новых перспективных направлений развития ИТ, повышение курса доллара, а также декларируемая со стороны государства поддержка экспортных усилий.

«Но, разумеется, нужно понять: что именно мы можем там предложить и ждут ли нас там?» — задал вопрос Тагир Яппаров и попытался ответить на него.

До сих пор экспортное российское направление было представлено только софтверной составляющей (продукты и заказные разработки). Выступающий выразил уверенность, что не только разработчики ПО, но и системные интеграторы вполне могут представить на суд участников мирового рынка конкурентоспособные предложения. При этом нужно учитывать, что в мире продолжает нарастать дефицит ИТ-кадров. Интересным вариантом может стать кооперация усилий как с зарубежными партнерами, так и со своими, имеющим опыт экспортной деятельности.

Конечно, сейчас можно с сожалением констатировать ухудшение отношения общественности западных стран к России, но к технологическим компаниям это относится в минимальной степени. К тому же есть большие перспективные рынки (Азия, Латинская Америка), которые сохраняют лояльность к нашей стране. Хотя при этом, конечно, нужно понимать, что выход за пределы России — это очень непросто, там рынок намного более конкурентный, чем у нас. Но путь этот, тем не менее, вполне реалистичен, более того, по мнению выступающего, именно глобализация бизнеса должна стать стратегией развития российской ИТ-отрасли в целом.

В заключение Тагир Яппаров обратил внимание на такой момент. В процессе подготовки круглого стола в качестве вероятной «точки роста» рассматривалось направление аутсорсинга, то есть увеличение объемов ИТ-бизнеса за счет перетока работ из внутрифирменных отделов. Но в результате пришли к выводу, что в условиях стагнации рынка на такой сценарий рассчитывать не приходится.

Локализация — импортозамещение

Именно так — локализация — предложил Кирилл Корнильев называть популярной в последние месяцы понятие «импортозамещение», которое было сформулировано в нашей стране еще в конце весны, когда стало очевидно, что экономических санкций со стороны западных стран не избежать и что «санкциональные» войны могут со временем только усилиться. Проблема эта касалась всей экономики страны, но для ИТ, учитывая высокий уровень глобализации этой сферы, имела повышенное значение. Отметим, то дискуссии по ИТ-тематике касались в основном софтверного сектора, где между различными группировками местных разработчиков развернулись сражения за право называться «российскими» (причем надо отметить, все эти жаркие дебаты с участием представителей законодательной и исполнительной власти пока ничем не закончились и имеют шансы так ничем и не закончиться ). К проблематике импортозамещения имеют прямое отношение и усилия законодателей по стимулированию использования вычислительных ресурсов (в основном облачных) внутри России, а не за ее пределами (два закона о персональных данных и информации коммуникационных сервис-провайдеров).

В плане же аппаратных средств до сих пор дела ограничивались попытками сменить вектор импорта с западного направления на восточный. Однако выступивший в этой части круглого стола президент «Национальной компьютерной корпорации» Александр Калинин предложил собравшимся посмотреть на возможности как раз локализации производства аппаратных средств внутри страны.

Он напомнил, что потребность в негосударственных производителях в сфере ИТ возникла еще 25 лет назад, в последние годы существования СССР, причем это был момент, когда на нашу страну распространялись западные ограничения КоКом (поставки стратегического оборудования и технологий двойного назначения, действовали с 1949 по 1994 гг.), которые в компьютерной сфере выражались и в том, что ввоз новейшего ИТ-оборудования был запрещен (ввозились модели PC 286 пятилетней давности, а 386 и 486 были недоступны). Именно тогда в СССР появились первые отечественные сборщики, которые тоже пытались решить собственными силами вопрос выпуска современной техники в России.

В течение всех 90-х годов это направление российского производства активно расширялось, появились местные бренды, которые расширяли свою деятельность и вширь, и вглубь (от сборки — к производству комплектующих, от ПК — к серверам и ноутбукам). Но на рубеже веков наши бренды во многом уступили место зарубежным конкурентам. Сейчас, по мнению Александра Калинина, история четвертьвековой давности повторяется на новом витке развития: снова на повестке дня импортозамещение и брендозамещение, отечественная промышленная сборка и производственная интеграция. Все это дает шанс российским производителям, системным интеграторам и зарубежным вендорам найти новые точки роста в условиях кризиса. Но при этом эксперт отметил, что речь в данном случае идет о компаниях, работающих в сегменте государственных и крупных корпоративных заказчиков.

В этой ситуации он видит два сценария поведения для местных производителей:

• импортозамещение в режиме промсборки в России из китайских компонентов под собственным брендом;
• работа по локальным партнерским соглашениям с мировыми брендами в режиме производственной интеграции (также, видимо, используя китайские компоненты).

С точки зрения производственного процесса они похожи, но второй сценарий представляет собой как бы расширенный вариант первого. Если работа под собственным брендом включает такие этапы, как закупка электронных компонентов, разработка модульных элементов и собственно производство клиентских устройств, серверных систем, СХД и коммуникационного оборудования, то схема локальных партнерских соглашений позволит дополнить все это еще и созданием комплексных «тяжелых» ИТ-решений на базе «железа», софта и компонентов информационной безопасности, то есть выйти на производство систем мирового уровня. При этом нужно хорошо понимать, где собственно формируется основная российская добавленная стоимость и чем наши партнеры могут заинтересовать зарубежные бренды:

• отбор актуальных поставщиков с наилучшими доступными технологиями и локализация продукции в России;
• анализ, сертификация софта и его доработка под потребности заказчика, замещение софта;
• обеспечение требований заказчика по специальным качествам техники и проверки на недекларируемые возможности;
• обеспечение техники дополнительными средствами информационной безопасности и российскими криптографическими средствами защиты;
• обеспечение приемки заказчиком на основе российских ТУ и РД.

По мнению Александра Калинина, благодаря такому партнерству с зарубежными вендорами наши ведущие компании (интеграторы, разработчики средств информационной безопасности) могут покрывать до 50% потребностей российских заказчиков, которые по каким-либо причинам не хотят либо не могут закупать полностью импортные изделия.

^* ЕС – это вовсе не «Европейское сообщество», а «Единая Система», но только с опущенным продолжением «ЭВМ»; организация создана на базе НИЦЭВТ, знаменитом головном НИИ по тематике ЭВМ советской поры.