ИТ-отрасли нужна стратегия развития и разумная поддержка государства
В мировой экономике по-прежнему очень много неясного, в частности в зоне евро, и не исключено, что впереди следующая волна кризиса, так что «боеготовность» терять нельзя. И в то же время надо возвращаться к нормальной жизни.
«При тех масштабах, на которые вышла наша отрасль и очень многие компании, невозможно работать, планируя свою деятельность на несколько кварталов вперед. Нужно понимать, хотя бы в какой-то степени, в каких условиях мы будем работать через 2, 3, 4 года. Нужно ли инвестировать и во что инвестировать? В общем, чего ожидать от бизнеса, что обещать акционерам, о чем разговаривать со своими менеджерами?» — сказал Михаил Краснов, председатель координационного совета группы компаний Verysell, открывая панельную дискуссию «О стратегии развития ИТ-рынка» на IT-Summit’2010.
В поисках стратегии
Стратегии развития ИТ, как самостоятельной отрасли или как части всего высокотехнологичного сектора экономики России, пока нет — несмотря на все разговоры о перспективах развития ИТ-отрасли, инновационном развитии и модернизации страны в целом.
«Сегодня, на мой взгляд, катастрофическая и до сих пор не осознанная на уровне руководства страны беда — в какую зону нам надо стремиться. Пока все разговоры рано или поздно переходят к фазе производства — очередную фабрику построить», — считает Игорь Агамирзян, генеральный директор «Российской венчурной компании». И напоминает: несколько лет назад в Петербурге много обсуждали, какой кластер развивать — автомобильный или ИТ; выбрали первый, долго его поддерживали, инвестировали в него, рекламировали, но в кризис у него возникли большие проблемы, а ИТ-кластер (точнее, сектор разработки ПО. — А. П.) практически без всякой поддержки вышел на мировой уровень.
«Мы являемся рынком потребителей зарубежной высокотехнологичной продукции. Мы находимся где-то на окраине мировой ИТ-отрасли и пока не нашли свое место на мировом рынке разделения труда», — констатировал Александр Голиков, председатель совета директоров компании АСКОН.
Один из ключевых элементов стратегии развития — выбор областей бизнеса, отраслей, технологий и т. п., в которых страна может стать конкурентоспособной на мировых рынках. Известно, что наибольшая маржинальность лежит в сфере разработки и маркетинга, а собственно производство продуктов, как правило, капиталоемко и не обеспечивает высокую выработку на одного занятого. Отсюда и современное международное разделение труда: наиболее развитые страны оставляют себе начальную и конечную фазы жизненного цикла продуктов, а производство передают в Китай и другие страны с более дешевой рабочей силой, менее жестким трудовым и экологическим регулированием и т. д.
Исходное состояние
Объем ИТ-рынка в России в 2009 г. составил, по оценке IDC, около 16 млрд. долл., примерно 3/4 которого — закупки оборудования (в основном импортного) и лицензий на ПО (также в основном импортное).
Доля ИТ в ВВП страны (1,5%) значительно ниже, чем в других ведущих странах (например, в США — 5%, Китае — 9,5%). В абсолютных цифрах разрыв огромен (ИТ-рынок США — около 500 млрд. долл., Китая — около 150 млрд. долл.).
Экспорт продуктов и услуг в области ИТ в 2009 г. составил 2,6 млрд. долл. Из них около 70% приходится на экспорт услуг по разработке ПО (Россия входит в четверку мировых лидеров в этом сегменте рынка) и около 30% на экспорт программных продуктов. Доля конкурентоспособных на российском и мировом рынках отечественных программных продуктов крайне низка.
Фактически основная роль ИТ-отрасли в России заключается в обслуживании импортных аппаратных средств и ПО внутри страны и в экспорте услуг по разработке ПО.
В различных международных рейтингах, характеризующих уровень развития страны — готовности к информационному обществу и внедрению ИТ, использования технологий в бизнес-процессах, уровня сотрудничества между университетами и промышленными предприятиями, уровня защиты прав на интеллекутальную собственность и др., — Россия занимает весьма далекие позиции, во второй половине или в конце списка, нас опережают не только все развитые страны, но и остальные государства БРИК и многие другие страны.
Алексей Алексеев, директор по маркетингу производственной компании R-Style Computers, все-таки защищает свой сектор: «Несмотря на небольшую маржу, общая прибыль производственных компаний за счет планируемости и оборота является довольно интересной, причем сейчас в связи с доступностью Интернета существенно сокращается число посредников между производителем и потребителем, что позволяет увеличивать маржу». При грамотном управлении, считает он, чем больше стоимость основных фондов, тем стабильнее компания ощущает себя на рынке, а чем больше стоимость вхождения в бизнес, тем меньше конкурентов. Тем не менее развитие производства в России многих ИТ-продуктов, в частности традиционной элементной базы для ИТ невоенного назначения, не имеет перспектив.
Возможны два пути, полагает Алексеев: первый — разработка инновационных продуктов на основе имеющейся элементной базы, производимой в Юго-Восточной Азии, второй — строительство предприятий для производства уникальных продуктов, не имеющих аналогов на мировом рынке, основанных на самых фантастических идеях. Особенно на стыках областей знаний, где успех невозможен без развития ИТ.
По мнению Василия Селюминова, исполнительного директора компании Landata, сейчас мы настолько катастрофически отстали от Запада, что идти по пути копирования их технологий не следует, постоянно догонять — дело бесперспективное. Вместо этого стоило бы вложить средства в собственные фундаментальные научные разработки.
Разработка и продажа ПО на экспорт — пожалуй, единственный сегмент, достаточно обоснованно претендующий на роль одного из стратегических направлений развития ИТ-отрасли.
Более того, Валентин Макаров, президент НП «Руссофт», уверен, что ориентация на экспорт должна стать осью стратегии развития ИТ-индустрии, и приводит несколько аргументов.
Во-первых, критерий инновационности страны — ее доля на рынке высокотехнологичной продукции, поэтому конечной целью должны быть не модернизация или инновации сами по себе, а то, какие ниши мы занимаем на мировом рынке. Во-вторых, поддерживая экспорт, государство поддерживает последнюю фазу инновационного процесса, при этом устраняется целый ряд промежуточных рисков, например связанных с коррупцией. Соответственно эффективность господдержки на этой стадии значительно выше. В-третьих, ориентация не только на внутренний, но и на внешние рынки значительно повышает устойчивость бизнеса. «Компании, входящие в „Руссофт“, лучше пережили нынешний кризис в том числе потому, что мировой рынок не упал на 40%, как наш», — отмечает он.
«Разработка ПО требует, по сути, только вложений в людей и в создание для них необходимых условий труда, т. е. минимальных инвестиций с возможностью их быстрого возврата. Это, несомненно, удачный выбор», — соглашается Василий Селюминов, но сомневается, приведет ли это к глубокой модернизации всей страны, о которой говорят руководители государства.
Сделать ставку на развитие в России программной индустрии в целом, а не только ее экспортного сектора недавно предложили три ассоциации*, объединяющие разработчиков ПО. В конце мая (уже после IT-Summit’2010) они опубликовали «Маршрутную карту развития программной индустрии России» на период до 2020 г.** По мнению авторов, в случае ее реализации через 10 лет Россия превратится в один из мировых центров производства продуктов и услуг в области ИТ, спрос на отечественные разработки, программные продукты и ИТ-услуги внутри страны значительно вырастет, вклад программной индустрии в ВВП страны составит не менее 5%, а объем экспорта в сфере программных продуктов и услуг составит 15 млрд. долл. в год.
Что касается других сегментов ИТ-бизнеса или технологий, достаточно перспективных, потенциально конкурентоспособных на мировом рынке и заслуживающих господдержки, то более или менее обоснованных предложений пока нет. А такие, как «национальный суперкомпьютер» или «национальная операционная система», большинство участников рынка всерьез не рассматривают.
Успешное развитие ИТ-отрасли в России невозможно без взаимодействия с мировым рынком, с ведущими зарубежными ИТ-компаниями. В том числе без их инвестиций — не в обеспечение сбыта, а в создание крупных производственных и исследовательских подразделений.
Сегодня требования, которые выставляют крупные компании для инвестиций в других странах, являются результатом «гонки вооружений» между правительствами этих стран, утверждает Александр Микоян, генеральный директор «НР Россия», приводя следующий пример. Недавно американская компания Applied Materials вложила 100 млн. долл. в создание исследовательского центра в Китае, при этом правительство КНР предоставило ей землю в аренду сроком на 75 лет с очень большой скидкой, а также компенсирует компании 25% всех сопутствующих расходов в течение 5 лет.
«Вот уровень ожиданий крупных компаний, и у себя в НР за деньги на разработку продуктов, за деньги для внутренних нужд я конкурирую с такими странами, как Малайзия, Индия, Китай, Бразилия, Румыния и др. В 2006 г. главный управляющий HP Марк Херд встречался в Петербурге с местными властями, рассказал, что бы НР могла сделать и что для этого компании нужно. Вот примерно в том же духе, но, наверное, менее жестко. Но ему ответили, что это слишком мелкие инвестиции... Он поехал в Малайзию и там получил то, что хотел», — рассказывает Микоян.
Еще один возможный подход — инвестиции в обмен на сбыт: компания готова инвестировать в страну, скажем, 100 млн. долл., а взамен просит создать условия для расширения бизнеса, например, на 200 млн. долл. «Мой опыт свидетельствует, что пока в России эта схема не работает, но, может, это только у меня не получалось», — признает Александр Микоян.
Другой такой отрасли нет
Игорь Агамирзян: «Коллеги, вы не представляете, насколько хорошо все в ИТ-бизнесе по сравнению со всеми другими технологическими бизнесами. Этот бизнес выстраивался по западным образцам с участием мультинациональных компаний, которые, придя сюда, принесли свою экспертизу, опыт, знания и отстроили его по международным стандартам, он легко интегрируется в глобальные рынки, как, например, в сфере разработки ПО на экспорт. Другой такой отрасли в РФ просто не существует. Все остальные на порядок хуже с точки зрения организованности, прозрачности, бизнес-ориентированности, компетентности и т. д.».
Опираясь на экспертную базу в несколько сотен человек, РВК провела исследование — как в России можно заработать на технологиях (в том или ином виде): построить бизнес, построить каналы продаж, подготовить компанию к продаже и т. д. Результаты анализа, по словам Агамирзяна, удручающие: зарабатывают на технологиях практически только в сфере ИТ, есть огромный кластер айтишников и где-то на периферии небольшие групппы в области биотехнологий и др. Примерно 60% венчурных инвестиций в России идет в ИТ и только 40% во все другие технологические новации.
Чтобы поддержка не мешала
«Кого и как поддерживать — так, чтобы меры господдержки не мешали, а действительно помогали?» — задал тему еще одной дискуссии ее ведущий Георгий Генс, президент группы компаний ЛАНИТ.
Говоря о поддержке «отечественного» — ИТ-отрасли в целом, тех или иных продуктов или производителей, хорошо бы иметь точное определение «отечественного». А единого мнения на этот счет пока нет.
«Когда мы говорим в целом о рынке, его объеме, то не следует делить на российское и импортное, потому что потребителю, который платит деньги, все равно, что покупать, если это удовлетворяет его потребности. Другое дело, когда мы говорим о поддержке отечественного производителя — здесь речь идет о добавленной стоимости, полученной на территории России российскими компаниями. С этой точки зрения все сидящие здесь — российские компании, отечественные производители, потому что все мы производим те или иные услуги, а некоторые еще и продукты», — считает Дмитрий Москалев, генеральный директор компании MONT.
Включая многочисленные ЗАО, созданные зарубежными ИТ-компаниями для работы в России, порой имеющие по тысяче сотрудников, платящие здесь налоги, направляющие хотя бы часть прибыли на развитие внутри страны? Или все-таки нет?
По мнению Руслана Гринберга, директора Института экономики РАН (его поддержал и Игорь Агамирзян), главный критерий — расположение штаб-квартиры компании. Если она находится за пределами страны, то это не национальная компания, и дело даже не в том, кто ее бенефициары (у любой мультинациональной компании, тем более публичной, они могут быть из разных стран), а в том, что местоположение штаб-квартиры определяет стратегию компании, привязывает ее к национальному менталитету, национальной экономике, к задачам, которые решаются в стране.
ИТ-отрасль в условиях рыночной экономики развивается в России уже около 20 лет — без какой-либо существенной помощи государства. Хотя во многих странах государство поддерживает те или иные перспективные отрасли экономики, в частности отрасль ИТ. Формы такой поддержки хорошо известны — крупные госзаказы, стимулирование спроса, особенно на инновационные продукты, поддержка экспорта, налоговые льготы, содействие в подготовке кадров, образование и др.
Только в последние годы государство, признав наконец отрасль ИТ одной из наиболее перспективных, приняло некоторые не очень значимые, но несомненно позитивные меры для ее стимулирования. Это налоговые льготы для экспортно-ориентированных компаний — разработчиков ПО. Было аккредитовано не более 200 таких компаний, имеющих право на получение льгот, смогли воспользоваться ими менее 150.
Недавно в рамках президентской Комиссии по модернизации было принято «принципиальное решение» о льготах для всех отечественных производителей ПО (как экспортеров, так и работающих внутри страны): они будут платить в страховые фонды 14% выручки, а не общую для всех работодателей ставку страховых взносов — 34% в 2011 г.).
Тем не менее уже после этого решения Минзравсоцразвития представило свои предложения по введению льготной ставки страховых взносов для производителей ПО. Ведомство предлагает постепенно в течение пяти лет увеличивать нагрузку на них и в итоге к 2014 г. установить для них ставку в 30%. Каким будет окончательное решение, пока неизвестно.
В нашей стране государство — крупнейший покупатель на рынке. Значительные объемы госзакупок — это, несомненно, важный стимул для развития ИТ-отрасли, в том числе и в кризисные периоды. Борис Бобровников, генеральный директор компании «Крок», в этой связи ссылается на опыт ведущих западных стран, в частности США, противопоставляя его ситуации в России. «В США не поддерживали ИТ-компании, но в 2010 г. администрация предложила около 800 крупных проектов в сфере ИТ на общую сумму порядка 40 млрд. долл. — в области медицины, страхования, доступа в Интернет и др. В 2011 г. намечается еще около 800 ИТ-проектов на сумму около 80 млрд. долл. А в нашей стране в 2009 г. Минкомсвязи не освоило значительную часть бюджета на финансирование программы биометрических паспортов и технопарков (оно курирует эти проекты), в результате на 2010 г. их финансировоание сократилось почти втрое», — говорит он.
Понятие «господдержка отрасли» далеко не исчерпывается расходами государства как крупнейшего покупателя. У государства есть другая, более важная, роль — регулятора бизнес-среды и экономических процессов. К сожалению, условия для ведения бизнеса в последние годы отнюдь не улучшаются.
По мнению ряда дистрибьюторов, работающих в странах Восточной Европы, 15 лет назад стартовые условия по ведению бизнеса были практически одинаковые, и сейчас во всех этих странах, кроме России и Украины, бизнес прозрачен, нет проблем ни с налогообложением, ни с таможней, никакого прессинга налоговых органов и пр. В России же за это время ничего кардинально не изменилось, если не ухудшилось.
«Вопрос элементарно простой, во всем мире решенный, — считает Михаил Краснов, — и формулируется так: нужно создать в стране выгодные условия для ведения бизнеса, и тогда все компании станут „отечественными“. Многие крупные производители переведут свое производство в Россию и будут создавать здесь добавленную стоимость. Не будет нужды определять, какой программный продукт поддерживать, а какой нет. Какую технологию реализовать на месте, а какую нет. Нужно создать благоприятные условия для бизнеса. Все остальные рецепты не работают. Исключение только одно — оборонка».
Безусловно, необходимо стимулировать спрос на инновационные продукты, ибо сейчас он совершенно недостаточен, и без целенаправленных усилий государства сделать это невозможно, уверен Александр Голиков.
Правда, какие именно усилия для этого следует приложить, пока не очень понятно. «Можно заставить бизнес финансировать команду „Крылья Советов“, или консерваторию, или Олимпиаду, но нельзя заставить его покупать инновационные продукты, если они ему не нужны», — шутит Руслан Гринберг.
В стране с открытой экономикой национальным производителям всегда трудно выстоять в конкуренции с международными гигантами, и они нуждаются в поддержке. И здесь мы возвращаемся к исходному вопросу: кого и как поддерживать, чтобы поддержка не мешала, а действительно помогала? В ходе дискуссии на этот счет звучали разные мнения.
По мнению Игоря Агамирзяна, за последние 20 лет государство дважды оказало очень эффективную поддержку ИТ-отрасли. Первые 10 лет оно вообще не обращало внимания на ее существование и, таким образом, не мешая, дало возможность вырасти до некоторого приемлемого уровня, потому что если бы обратило внимание в 1995–2001 гг., то этой отрасли не было бы, считает он. Второй раз — с принятием программы «Электронная Россия», весьма важной для развития всего ИТ-рынка, ставшей мощнейшим сигналом всему крупному частному бизнесу в нашей стране о том, что развивать ИТ нужно. «Весь последующий период бурного роста ИТ-рынка связан с принятием „Электронной России“. Хотя я тоже отношусь критически к ее результатам: она плохо придумана, безобразно реализована, совершенно не решала тех задач, которые декларировала. И также создала определенные проблемы тем, кто в ней участвовал», — говорит он.
«Я принципиально не участвовал в „Электронной России“: знал, что так будет. Так и случилось», — заметил в этом контексте Борис Бобровников.
По мнению Василия Селюминова, хорошим стимулом стали бы также гарантированные госзаказы на новейшие ИТ и, конечно, определенные налоговые льготы и другие поблажки для ИТ-компаний. Из стратегических шагов он отмечает создание качественных вузов, выпускающих по-настоящему высококлассных специалистов в области ИТ. «К сожалению, утверждение, что у нас самые сильные инженеры и программисты в мире, — давно уже стало мифом, который хотелось бы снова превратить в реальность», — говорит он.
Дмитрий Андрианов, генеральный директор пермской компании «Прогноз» (он не смог принять участие в дискуссии, но его точку зрения изложил Георгий Генс), считает, что российских производителей надо поддерживать, в том числе путем установления квот при госзакупках. Он ссылается на опыт Китая: там в госзакупках должно быть не менее 80% продукции, произведенной внутри страны (не важно, своими компаниями или зарубежными), чтобы налоги, средства на развитие и т. д. оставались в стране. С этим мнением согласны многие: при госзакупках отечественное происхождение товара должно быть преимуществом.
Правда, при этом наши компании могут не получить собственно передовые технологии, ради которых, казалось бы, все и затевается. Как это было, например, несколько лет назад с АТС: российские компании так и не получили технологии производства современных станций, а стоимость переноса сборочного производства была переложена на потребителей.
Владислав Мартынов, генеральный директор «SAP СНГ», у которого ранее был софтверный бизнес в Канаде, поделился своими впечатлениями о господдержке «по-канадски»: «Когда власти узнали о моем бизнесе, то предложили: мы проведем аудит и вернем все или часть денег, затраченных вами на НИОКР. Пришли два человека — технический специалист и финансист, первый посмотрел, что у нас за продукт, второй проверил бухгалтерские бумаги. Принятое решение — в первый год вернуть нам 40% расходов на НИОКР. Через год они пришли вновь, поработали 3 дня и решили вернуть нам 50% расходов на НИОКР. Я не понимаю, почему у нас в стране так долго нет какой-либо конкретной модели поддержки ИТ-отрасли? Ведь в мире уже есть апробированные модели, да и мы уже столько лет об этом говорим-говорим... А результата никакого».
«Протекционизм — дело опасное, — говорит Александр Микоян, — поэтому если уж применять меры протекционизма, то это нужно делать с нейрохирургической точностью, в каких-то очень специфических областях. Но поскольку знания людей, которые этим занимаются, не очень велики, они пытаются делать это применительно к тому, что знают, например серверы, компьютеры».
Понятно, что в нашей коррумпированной стране с многомиллионной армией чиновников, живущей по своим собственным законам, любые формы господдержки, имеющие денежный эквивалент, чреваты злоупотреблениями. Руководители страны не раз признавали, что боятся выделять на те или иные цели деньги, потому что опасаются, что значительную их часть просто разворуют. Власти придумывают массу антикоррупционных мер, но осязаемого результата пока не видно.
«Я глубоко убежден, — говорит Георгий Генс, — наличие в любом законе антикоррупционной составляющей приводит к росту коррупции. Чем выше уровень борьбы с коррупцией, тем она выше, причем даже непонятно, что первично. В итоге появляются бесконечно сложные процедуры, препятствующие нарушениям, чтобы ускорить или обойти эти процедуры, нужно платить деньги и т. д. По кругу».
«Выбор приоритетов — вопрос очень трудный, денег на всех не хватает. Плюс к этому налицо серьезная деградация государственного аппарата, первые лица хорошо понимают, что мы находимся в ловушке, — бюрократия фактически приватизировала государственные функции. Мягкий авторитаризм, существующий у нас, мне нравится больше, чем жесткий, но он не работает в борьбе с коррупцией», — считает Руслан Гринберг.
Вокруг Сколкова
Спектр мнений по этой горячей теме широк — и будущая «Кремниевая долина», и «Кремлевский овраг», и «окно в модернизированную Россию». И в дискуссии на IT-Summit’2010 не могли ее не затронуть. Сейчас трудно однозначно оценить эту инициативу властей, в ней есть много положительных моментов, но нельзя недооценить и отрицательные. Пока явно преобладает выжидательно-скептическое отношение. Тем более что пока «проекта Сколково» как целостного документа нет, идет лишь подготовка к реализации этой инициативы.
«Пока мы обсуждаем сюжет, который никто из нас не читал в виде бизнес-плана, т. е. обсуждаем нечто в формате пропаганды. Да, идея интересная, звучная, яркая. А что будет на самом деле? Каковы конкретные параметры проекта? Нечто похожее на свободную экономическую зону? На технопарк?» — задается вопросами Александр Агеев, директор Института экономических стратегий РАН.
Пока слишком рано говорить, станет ли Сколково возможностью или угрозой, считает и Александр Микоян. По его мнению, хорошо уже то, что у руля там будут представители бизнеса, а не чиновники, — можно надеяться, что это приведет к большей прозрачности и гибкости.
К проекту предъявляются две основные претензии. Первая — его «жилищно-строительная» направленность. Вторая, особенно со стороны научного сообщества, — почему «с нуля», а не там, где уже есть солидная научная база, скажем, в Дубне, Новосибирске и т. д. Тем не менее, по мнению Игоря Агамирзяна, делать «с нуля», привлекая научные и преподавательские кадры международного уровня, — это правильный подход. «У нас есть вещи, которые не трансформируемы. Да, у нас есть 5–6 хороших университетов, но ни один из них не трансформируем в современный университет мирового класса. А без этого никакой коммерциализации, никакого инновационного прорыва не будет. Любая инновационная зона всегда начинается от университета. И этот проект нужно начинать с выращивания нового университета», — уверен он.
Мировой опыт подтверждает его слова. К сожалению, на создание «университета мирового класса» уйдут десятилетия, его невозможно «построить» в те сроки, в которые нужно реализовать сколковский проект.
Некоторые участники дискуссии высказывали сожаление и даже обиду в связи с тем, что ИТ-сообщество не было привлечено к обсуждению сколковской идеи. Возможно, они не совсем правы. Несмотря на то что одним из сопредседателей совета фонда «Сколково» является Крейг Барретт, бывший многолетний глава Intel, а о желании принять участие в проекте заявили несколько крупнейших мировых ИТ-компаний, этот проект выходит далеко за рамки какой-либо одной высокотехнологичной отрасли, включая ИТ.
В руководстве страны осознают — необходимы быстрые и решительные шаги в сторону модернизации, и Сколково — важный эксперимент в этом направлении. Несмотря на все связанные с этим экспериментом риски. Так, по словам Агеева, Владислав Сурков, первый замруководителя Администрации Президента РФ и куратор проекта Сколково, как никто другой прекрасно понимает всю технологию распила госсредств и, «если бы он здесь (на дискуссии. — А. П.) присутствовал, он бы поддержал все критические слова в адрес власти и даже усилил их».
«Будет несколько „Сколково“ в разных регионах страны — может, пять, может, десять. Сейчас никто не знает. В этом смысле Сколково — проект не столько хайтековский, сколько социальный», — говорит Агеев.
За прошедшие после IT-Summit’2010 три месяца кое-что вокруг Сколкова прояснилось, в частности президент Дмитрий Медведев внес в Госдуму два законопроекта, посвященных «инновационному центру „Сколково“», но уверенности в успехе проекта это пока не прибавило.
Нужен диалог
Для разработки стратегии развития ИТ-отрасли необходимо взаимодействие госструктур и бизнес-сообщества — таково общее мнение участников дискуссий на IT-Summit’2010.
«Стратегии развития ИТ пока нет. Есть лишь обрывки вроде тех, что остались от „Электронной России“, и взгляды с отдельных точек зрения. В правительстве нет ресурсов для выработки какой-то осмысленной стратегии; то, что родится в ИТ-сообществе, не понятно, как будет востребовано. Поэтому создать ее, на мой взгляд, можно только совместными усилиями бизнеса и власти», — считает Александр Голиков.
К сожалению, по словам представителей АП КИТ, никакого диалога ИТ-сообщества с нынешним руководством Минкомсвязи наладить не удалось, есть лишь встречи руководителей отдельных компаний, которые говорят о чем-то своем, но не о делах бизнес-сообщества. Как бы ни критиковали прежнее руководство министерства, отметил Михаил Краснов, но был хорошо отлаженный механизм диалога с бизнес-сообществом, существовал ИТ-совет, был обмен мнениями. «Я понимаю, что все равно ничего не происходило, но надо иметь в виду, что возможности Минсвязи всегда были крайне ограниченны, а нас всегда волновали проблемы, которые зачастую не входили в его компетенцию», — говорит он. Кстати, Артем Ермолаев, директор департамента государственной политики в области информатизации и ИТ Минкомсвязи РФ, выступивший на открытии IT-Summit’2010, сразу уехал — не дожидаясь дискуссий о стратегии развития, о господдержке...
По словам Бориса Бобровникова, после смены руководства министерства руководители 10–12 ведущих ИТ-компаний, как входящих, так и не входящих в АП КИТ, провели несколько встреч, в том числе с новым министром Игорем Щеголевым, но «кончилось все абсолютно ничем, жалко потраченного времени».
В секции ИТ в Комиссии при Президенте РФ по модернизации и технологическому развитию экономики России есть несколько представителей крупных ИТ-компаний, но они представляют себя, а не ИТ-сообщество в целом. После соответствующего обращения АП КИТ в состав рабочей группы этой Комиссии был включен и представитель Ассоциации (им стал Михаил Краснов). ee
Использованы материалы панельных дискуссий «О стратегии развития ИТ-рынка» и «О поддержке отечественного бизнеса. Что есть отечественный ИТ-бизнес? Как поддержать ИТ-индустрию по-настоящему?», состоявшихся в ходе конференции IT-Summit’2010, которая проходила в Казани 7–9 апреля 2010 г.
* Ассоциация разработчиков программных продуктов «Отечественный софт», Некоммерческое партнерство содействия развитию свободного программного обеспечения (РАСПО), Некоммерческое партнерство «Руссофт».
