В течение последнего года в компании SGI происходит активная перестройка, затронувшая буквально все — технологии, рынки, саму структуру компании. Об этих изменениях, а также о том, как они проецируются на российский рынок, редакция CRN/RE попросила рассказать генерального директора SGI-Россия Сергея Карелова. Ему слово (разбивка монолога на главы наша. — Ред.).
Наследство старого Силикона
В компании я четыре года, но при той скорости, с которой меняются кадры, приезжая на корпоративные совещания, я уже чувствую себя старожилом. И, конечно, компания, в которую я пришел четыре года назад, была совсем другой. Такая очень калифорнийская, очень ковбойская, очень элитарная. Над ней витал дух Маунтин-Вью, где ходят в шортах и майках, сидят на газоне, пьют пиво и кока-колу и при этом говорят о вещах совершенно заумных — «как бы сделать такую систему визуализации, которая имитировала бы образный ряд правого полушария» и т. п. Очень элитарная тусовка технических интеллектуалов, одетых в ковбойские сапоги и решающих проблемы кавалерийским наскоком, — вот что такое была Silicon Graphics.
И этой Silicon Graphics уже нет. Сегодня компания превратилась в новую фирму под названием SGI — прошу не путать с SGI прошлой. При этом новая компания унаследовала от старой три вещи.
Во-первых, перешел тот дух, тот кураж, который всегда был в компании: «Вот мы сейчас возьмем и сделаем нечто такое, чего больше нигде нет». Это осталось, и новые NT-станции — хороший тому пример.
Второе — это абсолютная приверженность принципу, заложенному еще Джимом Кларком: традиционными способами, традиционными архитектурами вычислительную технику, компьютерную технологию развивать нельзя. Удел традиционных подходов — количественные изменения: увеличение скорости процессоров, объема памяти и т.п. Последние 10—15 лет мы и были свидетелями очень значительных, но чисто количественных изменений. Однако попытка построить все компьютерные технологии только на примере работы левого полушария человеческого мозга не решает проблем. Пока мы не поймем, что есть второе полушарие, не перейдем на уровень работы с образами, ассоциациями — всем тем, чем занимается правое полушарие, мы не сможем сделать компьютер инструментом, который действительно изменит жизнь человека. Это именно то, к чему всегда стремилась SGI: высочайшее место всего, что связано с визуализацией, с обработкой образов, а сейчас это пошло существенно дальше, в область осязаемых внедрений.
И наконец, третье — это люди. Хотя персонал изменился очень сильно, но сохранился тот уникальный костяк специалистов — инженеров, программистов, которым всегда славилась компания. Собственно говоря, эти люди и составили основу команды, которая сделала новые 320-е и 540-е станции. Сейчас они создают новое поколение суперпроизводительных компьютеров, сплавляя в единое целое совершенно безумные идеи, которые не успел реализовать Сеймур Крей, с идеями не менее безумными, которые родились в ходе развития линии Origin, и новыми идеями, появившимися в результате разработок 320-х и 540-х; это будет действительно компьютер третьего тысячелетия.
Вот то, что взяли от старой компании. А остальное все изменилось. SGI превратилась в компанию с очень широким набором продукции: от NT-машин до суперкомпьютеров, включая и рабочие станции, и серверы всех уровней. И продвигать все это на рынке совсем другой тип ведения бизнеса.
Новые фокусы, или рынки XXI в.
Конечно, все компьютерные компании меняются, и революции происходят периодически в каждой из них, но SGI — для меня по крайней мере — интересна прежде всего потому, что это самые последние изменения, самая последняя революция. А самые последние — они всегда самые интересные, самые нетривиальные, и это касается не только технических вопросов, но и развития компании.
Изменения готовились, нарастали на протяжении всех последних лет, и вот... Как замерзает вода: остывает, остывает, а потом — бац, схватилась, замерзла. И то, что произошло за последний год, как раз можно сравнить с этим «раз — и замерзла»: SGI стала индустриальной компанией, которая очень жестко и четко позиционирует себя по продукции, по рынкам, по конкретным заказчикам. SGI, что называется, «развернулась на хвосте». Вот индустрия. Вот три наших приоритетных направления: Telco&Media, Digital Production, Energy & Science.
И это первое принципиальное изменение: из достаточно аморфного доминирования на рынке «очень крутой визуализации» SGI превратилась в очень индустриально ориентированную компанию. Но ориентиры заданы совершенно новые, можно сказать, ориентиры будущего века.
Второе изменение — компания стала глобальной. Еще несколько лет назад SGI была чисто американской компанией, ресурсы ее были распределены крайне неравномерно, да и не только ресурсы: все инициативы, все программы шли только из Маунтин-Вью. Сегодня все уже не так. Компания превращается в современную динамичную матричную структуру, которая переливает капиталы, переливает интеллект из страны в страну. Найти структуру, позволяющую функционировать гибко, быстро перемещать эти ресурсы между различными географическими и индустриальными рынками, переориентироваться и диверсифицироваться — вот цель этой перестройки.
Третье изменение началось недавно — в первых числах апреля. Началось потому, что имидж компании перестал соответствовать тому, чем она становилась. Но как его поменять? Ведь нас воспринимают не на бытовом уровне, где достаточно по телевизору в течение месяца прогнать ролик «Теперь с синей этикеткой!». У нас же серьезные заказчики, нас воспринимают вполне конкретным образом — вот этот имидж нужно было поменять! И компания пошла на это. Поменяли название, логотип, брэнд-политику, цвета, стилистику... Поменяли все. Но это третье изменение — по существу следствие: мы резко изменили наши внешние проявления, но мы вынуждены были это сделать, поскольку компания уже изменилась изнутри.
Что касается наших новых целевых рынков, картина следующая. Мы определили три главных направления, я их уже назвал. Обращаю ваше внимание: отделение Telco&Media было создано полтора года назад, когда все еще рассуждали: это, мол, телекоммуникационный рынок, это рынок развлечений, а это компьютерный. В SGI первой почувствовали вектор развития и сказали: нет отдельно компьютера, отдельно медиа, нет entertainment, нет телекоммуникаций — все сливается, и мы отныне работаем в этом едином направлении.
Второе направление называется «цифровое производство» (digital production). Предтечами того, что теперь понимают под этим термином, можно считать системы CAD/CAM/CAE, и они по-прежнему относятся к этому направлению, но лишь как очень небольшие составляющие. Сегодня в процессе производства каждый специалист — инженер, дизайнер, конструктор, производственник, маркетолог, специалист по сервису и сопровождению — имеет достаточно навороченные информационные системы, количество информации у каждого уже измеряется гигабайтами, и у каждого своя технология. Суть цифрового производства в том, что создается общая единая среда, которая позволит всем его участникам работать согласованно, и весь процесс движения информации рассматривать как единое целое, включающее все — от создания условий для генерации правильных и прогрессивных идей вплоть до процессов маркетинга, продажи, обслуживания, и далее до генерации нового запроса и новой идеи. Это замкнутая цепочка в рамках единого виртуального пространства цифрового существования продукции. И это именно то, о чем писал Николас Негропонте в своей книге «Being Digital» лет семь назад: на самом деле основная революция, которая произойдет в мире в ближайшие годы, заключается в том, что мы перестанем работать с атомами, а начнем работать с битами. Везде, в информационной индустрии, в медиа-индустрии, в промышленном производстве все будет переведено в оперирование битами.
Третье приоритетное направление — Energy & Science — еще не получило осознания на рынке. По существу здесь сплавлены воедино нефтеразведка, науки о Земле, химия, медицина и т.д., а «сердцевиной» этого направления является различного рода, порой очень хитрая и нетривиальная, обработка образов, которая превратилась в конкретные решения для конкретных отраслей.
Возьмем приложения из области нефти и газа, например самый последний «писк» Reality Centers — центры пространственной визуализации. Что это такое? Визуальная модель, которая «подвешивается» посреди комнаты путем иммерсионного проецирования. Это некий образ, с которым работают все — режут, крутят, работают в on-line, кто-то бурит на нем при помощи джойстиков в форме велосипедного руля... В Норвегии с помощью этой модели бурят скважины: собственно бурение идет в Северном море с платформы, при этом все — геофизики, геологи, буровики сидят в Reality Center в Бергене, а скоростная оптическая линия связи позволяет держать модель в реальном времени, со скоростью запаздывания в сотые доли секунды. То есть они полностью абстрагировались от реальности — они работают только с этой моделью. В мире уже более трех десятков подобных центров, сейчаc нечто подобное создается в Чернобыле для слежения за саркофагом и реактором. Не меньше впечатляют примеры из области медицинских систем, где врача как бы «запускают внутрь».
На эти три приоритетных направления ложатся группы решений. В целом у нас есть 4—5 классов решений. Например, SBA, (Strategic Business Analysis) — разработанная специалистами SGI очень нетривиальная комплексная технология оптимизации принятия стратегических решений с использованием сложнейших интуитивных методов, математических моделей, визуальных технологий. Существуют свои SBA-решения для каждого из перечисленных направлений. Наши подразделения профессионального сервиса ведут конкретные SBA-проекты; кроме того, мы активно продаем эти технологии консалтинговым компаниям.
В аппаратном бизнесе вся продукция компании делится сейчас на два класса: 1) визуальный компьютинг, к которому относятся Visual Workstation 320 и 540, О2, Octane, Onyx; 2) серверы и суперкомпьютеры.
На самом деле при том уровне маштабируемости, который закладывается в новые разработки компании, понятие «суперкомпьютинг» может уйти как таковое. Посмотрите на Silicon Graphics 320: там уже есть элементы архитектуры суперкомпьютеров. Вы покупаете модель начального уровня и начинаете работать; если вам понадобилась машина в тысячу раз мощнее — пожалуйста, в миллион раз мощнее — пожалуйста. Это будут машины одной линейки. Вот в чем идея.
Что касается каналов... Канал меняется лишь в том смысле, что он станет шире, мощнее, к нему как бы подключается тот канал дистрибуции, который работает на горизонтальные рынки. На Западе этот процесс уже начался, хотя он не форсируется. Дело в том, что сама операция по выводу новых NT-машин на рынок была просчитана на три года вперед, и пока она полностью оправдывается. Предполагается, что в первые полтора года в структуре спроса почти полностью доминируют крупные заказчики, которые покупают эти машины тысячами и переводят на них свое основное производство — будь то цифровое производство или то, что связано с цифровым контентом. А дальше, к середине 2000 г., когда канал потребуется делать действительно широким, опускать его на уровень массового потребителя, будут предприняты следующие шаги... О второй половине этого плана лучше поговорить ближе к этому сроку — тогда многие вопросы уйдут сами собой.
Подводя итог, можно сказать, что сегодня пересматривается, перекраивается путь развития индустрии следующего тысячелетия. И так получилось, что SGI и ее люди играют в этом очень большую роль. SGI здесь выступает в качестве пилотной компании, своего рода спецлаборатории, в которой все это обкатывается, и сегодня она кажется мне одной из самых интересных компаний на рынке.
Полигон за “мембраной”
Вот, пожалуй, все о «SGI worldwide». Теперь о России. За последние года полтора мы очень здорово преуспели. Причем, подобно тому как SGI является полигоном для индустрии, так и российский офис SGI служил в определенном смысле полигоном для европейского. Например, мы в России с самого первого дня, три года назад, сформировали три вертикальных направления бизнеса. Именно по этим трем направлениям сейчас работает вся компания. Два года назад мы перешли на схему работы с «избранными» заказчиками (selected account), с которыми работаем плотно, долго и, хотелось бы верить, эффективно — примерно как семейный врач работал в России до революции. Это в общем-то стоило нам каналов (а остатки их подобрал августовский кризис).
Единственное, что нас негативно и коренным образом всегда отличало от SGI на европейском, американском и вообще мировом уровне: «мембрана» на пути перетекания ресурсов слишком непроницаемая, и потому вечные проблемы, когда у нас своих ресурсов не хватает, а нам нужны еще 3, 5, 10, 15 человек. Как легко перебросить их между, скажем, Германией и Швецией и насколько сложно между Германией и Россией. Это наше слабое место — как было, так и осталось. Но это уже определяется не компанией, а страной.
В целом бизнес у нас раскрутился очень хорошо. Планируемый оборот — десятки миллионов долларов, проекты не только в России, но и за ее пределами — Узбекистан, Туркменистан (мы отвечаем за все СНГ). Лицензируются очень мощные машины, мы даже на Cray Т3Е надеемся скоро получить лицензию.
Но при всем при том задача у нас сейчас — выжить. Ситуация не самая благоприятная. Дело не только и не столько в кризисе в стране, он нас не слишком затронул и уже в октябре пошел заказчик — я говорил об этом у вас на «Круглом столе» (см. апрельский спецвыпуск CRN/RE, с.15. — Ред.). А вот изменения в мире ведут к тому, что активизировались те, кто за возврат к «железному занавесу» — с обеих сторон. И если до этого дойдет, самым первым опустившимся занавесом станет технологический...
