В самом конце 1998 г. в «Президент-отеле» праздновали пятидесятилетие отечественной вычислительной техники. Инициатором мероприятия стала группа компаний «Эльбрус» - Московский центр SPARC-технологий (ныне МЦСТ), «Эльбрус-2000» , «Телеинтерком», а также московское представительство Sun Microsystems.
Надо сказать, что немногим раньше подобный юбилей - 50-летие первого электронного компьютера отметили за океаном, в Филадельфии, на родине машины ENIAC, и одним из организаторов этого события был научный руководитель и основатель МЦСТ чл.-корр. РАН Борис Бабаян.
Да, 1948 г. можно считать годом появления первых электронных средств ВТ и в США, и в СССР. Именно в 1947-1948 гг. инженер Сергей Лебедев, занимавшийся во время войны системами наведения, в небольшом местечке Феофания под Киевом, создал первый ламповый вычислительный блок - прообраз будущих электронных компьютеров. В Штатах исследования, судя по всему, шли в том же направлении и имели те же корни - Вторая мировая война, разработка систем наведения на цель...
К празднованию 50-летнего юбилея Борис Арташесович Бабаян подготовил любопытный доклад, в котором изложил то, о чем ранее несколько раз упоминал в беседах с журналистами. Целью доклада было не столько точное отслеживание всех исторических аспектов развития ВТ в СССР, сколько выявление роли «эльбрусовской команды». Что ж, Бабаян имеет на это право.
История отечественной ВТ по Бабаяну делится на три периода.
Первый (c 1948 г. до начала 70-х гг.) - «творческий». Второй связан с организацией всем известного НИЦЭВТ и призывом к копированию западного ПО и «железа». Третий период (начался в 1991 г.) характеризуется полным прекращением выпуска отечественной ВТ.
Если говорить о первом периоде истории ВТ в нашей стране, то нужно вспомнить имена И. С. Брука, Б.И. Рамеева, М.А. Карцева и многих других ученых и инженеров. Назвать институты и КБ в Москве, Ленинграде, Киеве, Казани, Ереване, Минске, Пензе. Вспомнить М-1, М-2, М-3, «Минск», «Раздан», «Урал», «Мир», «Сетунь», «Наири»...
Второй период, начиная с создания НИЦЭВТ, Бабаян считает уже драматическим, потому что «были отменены все творческие коллективы, прекращены разработки. Приняли решение загнать всех в одно «стойло», где все должны копировать американскую технику». (НИЦЭВТ - компьютеры IBM, ИНЭУМ - компьютеры DEC). Кстати, некоторые специалисты относятся к «второму периоду не столь критически, полагая, что именно тогда началось серийное производство ЭВМ (БЭСМ-6 было выпущено 350 штук, а EC - тысячи). И ведь именно IBM положила начало массовому производству машин. В общем, было что перенимать.
Коллектив ИТМ и ВТ тоже испытал «гигантское давление», шли многодневные заседания в министерствах, но Сергею Лебедеву удалось отстоять свою линию. «Это был мягкий интеллигентный человек, но у него хватило воли и упорства, и он категорически отверг идею участия нашего коллектива в копировании», - вспоминают в институте.
Работы коллектива ИТМ и ВТ в этот период Бабаян оценивает высоко: «Тогда мы сделали много технических инноваций. Например, быстрая арифметика - чуть раньше, чем за рубежом, первая суперскалярная машина (1978 г.). На Западе первый «суперскаляр» был сделан в 1992 г. Это как раз та архитектура, которая сейчас используется во всем мире. Вариант «суперскаляра», который мы сделали, - это вариант Pentium Pro, который Intel создала лишь в 1995 г. Затем, первыми, причем раньше, чем компания Cray, начали использовать мультипроцессорную технику в предельно быстрых машинах. Разработали подход к высоконадежному программированию, теперь подобный подход используют в Java».
В дальнейшем, работая над «Эльбрусом», поняли недостатки «суперскаляра» и предложили новую сверхпараллельную архитектуру. Применение своей особой архитектуры, естественно, вело к несовместимости, поэтому была предложена технология двоичной компиляции, позволяющая использовать любое современное программное обеспечение, связанное с платформой Intel.
Достойным же завершением второго периода для ИТМ и ВТ стала разработка новой совершенной архитектуры и супермашины «Эльбрус-3», «обладающей высочайшей скоростью вычислений и использующей архитектуру широкого командного слова». Но запустить эту машину в серийное производство не удалось, ибо наступил третий период.
Третий период, начавшийся в 1991 г., по определению Бабаяна, - «по-своему захватывающий и по-своему трагичный».
Трагичный потому, что, судя по всем внешним признакам, можно было прийти к выводу: такой отрасли, как разработка и производство ВТ, в России просто не стало. Но это - внешнее впечатление. Да, заводы перестали работать и не выпускали больше «наши» ЭВМ, но... Ведь они были низкого качества и не могли конкурировать с западными. Даже «Эльбрусы», основанные на прогрессивных идеях, были выполнены по очень слабой технологии. Посетивший ИТМ и ВТ в 1994 г. президент Sun Microsystems Скотт Макнили привез первый кристалл процессора Ultra SPARC, содержащий несколько миллионов транзисторов. Рядом с огромным шкафом «Эльбруса-3», эквивалентным 15 млн. транзисторов, это производило тяжелое впечатление. По словам Бабаяна, «в таких условиях не было смысла продолжать работать с этой машиной, потому что она была абсолютно неконкурентоспособна».
Коллектив разработчиков «Эльбруса» пошел дальше несколькими путями. Во-первых, решили для себя так: «Раз мы профессионалы и хорошо себя чувствуем в области новых идей, то не зазорно выйти на Запад и интегрироваться в мировую индустрию ВТ. Нас должны понять».
Стали искать партнера, и до сих пор благодарны команде Sun Microsystems, поскольку это была первая компания, представители которой высоко оценили работы команды «Эльбруса».
В 1990 г. у Бориса Бабаяна состоялась встреча с вице-президентом компании Биллом Джоем, в следующем году после многочисленных дискуссий с ведущими сотрудниками Sun началась активная совместная работа в той же сфере: архитектура, компиляторы. В течение нескольких лет Sun - ведущий партнер МЦСТ.
В настоящее время Центр ведет работы по трем основным направлениям. Первое - совместные работы с Sun - хорошо известно. Это разработка и сопровождение ряда компиляторов и операционных систем, перспективных рабочих станций, Java-технологий.
Второе базовое направление - деятельность, связанная с заказами правительства («Хотя, - как подчеркнул Борис Арташесович, - это очень трудно: почти никакого финансирования, если хотите, мы это делали на свои собственные деньги».) Иногда это изделие необходимо исключительно для того, чтобы некоторые правительственные системы были независимы от западных поставок. Недавно здесь закончили разработку SPARC-совместимого микропроцессора «Супер» (2 млн. транзистров, 100 МГц), который был изготовлен на западной производственной базе.
Третье направление - пожалуй, самое главное для компании, продолжение развития собственной архитектуры, но теперь уже не в виде некоего шкафа, а в виде кристалла - мощного микропроцессора Э2К на основе архитектуры postRISC с явным параллелизмом и системой двоичной компиляции.
Пояснения дает Борис Бабаян:
- Эта машина уже сейчас в несколько раз быстрее, чем тот микропроцессор, которого ожидает весь мир, - Merced. Наш микропроцессор полностью совместим с Intel благодаря специальным технологиям. При этом используется очень надежное эффективное программирование - это развитие идеи Java. С работами нашего центра знакомы почти все западные коллективы, которые занимаются микропроцессорами, общаемся с ними на равных. Более того, мы сейчас сильно влияем на ведущие коллективы. Приведу только два примера.
Когда в 1991 г. мы сделали «Эльбрус-3», доклад об этой машине прозвучал на конференции в США. И сразу к нам приехал представитель Hewlett-Packard и предложил с ними сотрудничать. Впоследствии оказалось, что именно в этот период HP начала новый проект, который затем получил название Merced. Потом HP заключила контракт с Intel, и технология перешла к ней. Я не хочу сказать, что они что-то у нас «украли», но, честно говоря, мы тогда рассказали буквально все. Теперь-то мы прекрасно понимаем, что сильно повлияли на решение НР пойти по этому новому пути. По пути архитектуры postRISC - явного параллелизма в системе команд.
А вот второй пример. Мы долго работали с Sun, с Дэвидом Дитцелом, выдающимся компьютерным архитектором, который, кстати, и ввел в обиход слово RISC. Дитцел приезжал к нам в середине 1991 г., а потом мы проработали в тесном контакте три года. Он высоко оценил наши разработки. Затем он ушел из Sun, не в последнюю очередь потому, что не удалось уговорить руководство фирмы принять нашу архитектуру как основную. Позже Дитцел основал свою фирму Transmeta и продолжал работу над подобной архитектурой с широким командным словом и двоичной компиляцией, хотя и немного в другом варианте. Сейчас, после завершения суперскалярного направления - в «послесуперскалярном» мире - есть всего три команды, которые разрабатывают архитектуры такого рода. Одна из них - наш коллектив, вторая - HP-Intel, третья - Transmeta вместе с IBM. Эта архитектура не может появиться в произвольный момент, чтобы ее создать, нужно 10 лет. Можно, конечно, заимствовать, но самостоятельно разработать очень трудно.
Третий период в развитии отечественной ВТ продолжается. У Бориса Бабаяна он вызывает смешанные чувства:
- С одной стороны, очень трудно, с другой - совсем не так плохо. Внушает большой оптимизм то, что в творческом плане мы значительно опережаем Запад. И если бы была нормальная государственная поддержка наших работ, то мы значительно раньше Intel и кого бы то ни было вышли на западный рынок с новыми архитектурами. Неверно и то, что у нас безнадежно устарело производство кристаллов. Я думаю, что если бы у нас было интенсивное потребление чипов, очень быстро появились бы заводы. Специалистов достаточно, оборудование можно закупить, сейчас все доступно, вопрос - чисто экономический. Хочу подчеркнуть, что наш коллектив совсем не радует, что мы живем в России, а работаем на Западе. Хотя у нас есть отечественные заказы, все равно приходится смотреть «за океан», поскольку мы ждем оттуда инвестиций. Внутри страны никаких надежд на это нет. Тем не менее наш коллектив готов, если это будет экономически возможно, снова возродить российскую ВТ.
Не раз и не два за эти годы обсуждались возможности организации производства разработанных МЦСТ кристаллов в России. Однако, несмотря на все надежды, пока это представляется Борису Арташесовичу весьма проблематичным. Прежде всего, считает он, «большой параллелизм молчаливо предусматривает самые передовые технологии». Кроме того, специалисты полагают, что существенно проще сразу делать машину, основанную на этом кристалле, поскольку в рамках проектирования микропроцессора все равно делается ее прототип. И тут - дилемма. Если уж сделали, нужно продавать, чтобы окупить расходы (кстати, не такие уж гигантские), причем продавать на Западе.
Во всяком случае сейчас группа компаний «Эльбрус» изыскивает возможности для зарабатывания денег. Так, «Эльбрус-2000» уже не один год успешно занимается системной интеграцией и поставками оборудования (в частности, Sun Microsystems), а недавно созданная «Телеинтерком» совместно с компаниями «Демос», Harris, Cisco Systems, НИИ «Радио» намерена заняться созданием телекоммуникационных систем в Подмосковье.
Люк Опдебеек, генеральный менеджер Sun Microsystems в странах СНГ, выступая на юбилее, тоже говорил о сотрудничестве Sun и МЦСТ. Он высоко оценил российских специалистов, охарактеризовав период совместной работы как «десять лет сотрудничества - десять лет дружбы».
Вслед за г-ном Опдебееком выступил представитель Минобороны Олег Володин, посчитавший такую очередность выступлений символичной: «Это говорит о многом, не только, о том, что изменился политический климат, изменился сам подход к вычислительной технике, и в частности отношение к отечественным разработкам, которые вышли за пределы России».
Так что ж, имеет ли смысл и далее использовать понятие «отечественная вычислительная техника» или стоит занести его в «Красную книгу» и оставить для «спецприменений»?
