Числа (цифры) не управляют миром,
но они показывают, как управляется мир.
Иоганн Вольфганг фон Гёте
Число «13» несчастливое. Поэтому, если вам дали
тринадцатую каюту на теплоходе или тринадцатое место в вагоне,
ведите себя так, чтобы о вас потом все вспоминали с содроганием.
Автор неизвестен
Кажется, у вирусов плохо даже с начальной математикой. Потому что один из них, получив к себе в название число 19 (а вовсе не 13), вел себя так, что мы еще очень долго будем вспоминать с содроганием и его, и его порядковый номер, и год, в котором он к нам пришел, и еще очень много разных чисел...
Каждый раз, когда в экономике происходит что-то, что потом назовут кризисом, все начинают задавать один вопрос: куда мы придем после кризиса (вернемся обратно или перейдем в какое-то новое состояние)? Но в конце 2020 г. такого вопроса, думаю, не возникло ни у кого: так часто и активно ведущие ИТ-вендоры рассказывали весь прошедший год о том, что теперь мы будем жить в «новой нормальности».
Поэтому предлагаю пропустить обязательное утверждение, что 2020 г. был «необычным». И не потому, что считаю по-другому, а потому, что об этом говорилось каждый день начиная с февраля. Даже когда еще была надежда, что до России вирусная волна не докатится, а люди в масках на улицах казались «странными чудаками», было понятно, что год будет «особенным». Как минимум, для ИТ-рынка. Ведь Китай уже «заболел»...
Ты помнишь, как все начиналось...
А начиналось все очень скучно. К 2020 году мировая экономика подошла в очень спокойном состоянии. И кое-кто из экономистов даже сетовал, что ждать чего-то особенного не приходится: мир заходит в 2020 г. на тренде бережного роста развитых стран. Как сообщал Финам, ссылаясь на доклад ООН World Economic Situation and Prospects (WESP), по итогу 2019 г. реальный рост мировой экономики оказался самым низким за последние 10 лет — 2,3%, Предполагалось, что в 2020 г. темпы роста поднимутся до 2,5% или опустятся до 1,8%. В общем, наступающий 2020 г. обещал стагнацию и расстройства по поводу «низких темпов роста». И это, как в анекдоте, если вы считаете, что у вас все плохо (+1,8% на пороге наступающего года виделись очень грустными), просто купите козу...
Забегая вперед, скажем, что согласно докладу ООН «Мировое экономическое положение и перспективы, 2021», падение мировой экономики в 2020 г. составило 4,3%. Это самое резкое сокращение мирового производства со времен Великой депрессии (во время финансового кризиса 2009 г. мировой ВВП упал всего на 1,7%). Похожие цифры приведены и в отчете Центра Макроэкономических исследований Сбера «Новости глобальной экономики. Итоги 2020 года и ожидания» (декабрь 2020) со ссылкой на данные МВФ: падение мировой экономики в 2020 г. составило год к году 4,4% после роста на 2,8% годом ранее. Сокращение ВВП в развитых странах оценивается год к году на уровне 5,8% (против роста на 1,7% в 2019 г.), в развивающихся странах — на 3,3% (против роста на 3,7% в 2019 г.).
Но в конце 2019 г. такого никто даже представить не мог. Да и появление нового коронавируса не воспринималось как что-то, способное кардинально изменить мир... Еще в феврале 2020 г. казалось, что если пандемия и случится, то все пройдет как с гонконгским гриппом в 1968 г.: с локальными изменениями в экономике и без глобальных потрясений. А в начале марта всё резко изменилось.
Произошли серьёзные разрывы в экономических цепочках поставок, остановилось огромное количество бизнесов. И сказать, что это повлиЯЛО на экономику, было бы неправильным, потому что это продолжает влиЯТЬ на нее до сих пор.
Плохо то, что пандемия осталась с нами гораздо дольше, чем казалось весной 2020 г. Хорошо — что мир смог адаптироваться к «ньюнорм» лучше, чем мы могли предположить. Конечно, хотелось бы выйти из пандемийного года по сценарию Китая — по оценкам МВФ, его экономика выросла в 2020 г. на 1,9%. Но и то, что европейский апокалипсис (по данным МВФ, ВВП Италии упал на 10,6% гг, Испании — на 12,8% гг, Франции — на 9,8% гг) не распространился на весь мир, уже радует. Влияние кризиса на Россию оценивается как «среднее по больнице» — минус 4,1% (год к году).
И тому есть несколько объяснений. Этот кризис отличался от всех известных ранее. Его глубина определялась жесткостью карантинных мер и продолжительностью локдаунов. А его «итоги» для каждой страны во многом зависели от структуры ее экономики. И тут все, за что мы так ругали структуру отечественного ВВП, вдруг сыграло нам на руку. Так, Александр Широв, член-корреспондент РАН, директор Института народнохозяйственного прогнозирования, отмечает, что серьезная доля сырьевого сектора поддерживала российскую экономику, так как спрос на сырье снижался медленнее спроса на конечную продукцию (машины и оборудование). Более низкая доля услуг в ВВП (что всегда считалось слабым местом России) также снижала потенциал спада. Аналитики Bloomberg также указывают, что относительная неразвитость малого бизнеса и сферы услуг позволила России «удержаться» в кризис. Кроме того, как ни парадоксально, одним из факторов стабильности стали санкции, введенные в 2014 г. Страна теперь меньше зависит от внешних потоков капитала. В середине 2020 г. сотрудники агентства предсказывали, что российская экономика по итогам года сократится на 4,8%: «Экономика страны подошла к пандемии с низкими инфляцией и безработицей, стабильным банковским сектором и значительными финансовыми резервами. А потому даже осенью 2020 г. прогнозы на восстановление России были более позитивные, чем для всего мира: по данным Oxford Economics, экономическая активность в России после снятия ограничений совершила мощный отскок и достигла 95% докоронавирусного уровня».
По секрету всему свету
Так какие основные выводы заставил нас сделать коронакризис? В 2020 г. бизнес во всем мире вдруг разделился на «жизненно важный» и тот, который можно «закрыть». Компании и предприятия, которые попали в первую группу, пока что могут «выдохнуть»: новые угрозы, какими бы они ни были, им не страшны.
А еще по итогам 2020 г. оказалось, что все произошедшие потрясения сопровождались низким уровнем инфляции. С начала 2021 г. она, конечно, уже выросла, но, как отмечают аналитики, такой низкой не была ни в один из кризисов
И, судя по всему, до «выздоровления» миру еще очень далеко. Вспышка коронавируса впервые была зафиксирована в Ухане, Китай, в декабре 2019 г. Таким образом, к моменту публикации этой статьи с момента появления вируса прошло 18 месяцев. А с момента, когда ВОЗ определила ситуацию как пандемию, — 15. И очень скоро мы приблизимся к «стандартному» рубежу, после которого вирусные пандемии идут на спад. Так, эксперты Центра по исследованиям и политике в области инфекционных заболеваний при Университете Миннесоты отмечают: последние вирусные пандемии длились от 18 до 24 месяцев. И это без введения строгих антивирусных мер (без вакцинации), к которым прибегали разные страны в этот раз. Чего только ни перепробовали в 2020 г.: маски и перчатки, локдауны, социальная дистанция, полное закрытие отдельных стран, изоляция городов, «несмешивание» граждан разных государств, остановка бизнесов, массовое тестирование, прекращение перелетов. Всё это оказалось малоэффективным. Страны с разной стратегией противостояния коронавирусу все еще остаются «зараженными». Хотя справедливости ради надо сказать, что на момент написания статьи на карте мира нашлось 30 стран, где не было зафиксировано ни одного заболевшего «вирусом».
Очевидно: ждать, что эта пандемия закончится быстрее предыдущих, уже не приходится: 18 месяцев с момента фиксации первого заболевшего уже прошли, а COVID и ныне здесь... Более того, некоторые ученые предполагают, что меры, направлявшиеся на борьбу с вирусом, не ослабили, а, наоборот, продлили пандемию. «Пандемия пойдет на спад, когда
Возможно, остановить распространение болезни смогла бы 100% вакцинация. Но в этой статье я точно не буду рассуждать о плюсах и минусах такого пути. Скажу только, что 100% вакцинирование — утопия. Разные слои населения в разных странах по-разному относятся к этому вопросу. И, как утверждают ученые, около половины стран не будут вакцинированы на 100% никогда. Даже сейчас из почти 200 стран — членов ООН вакцинацию проводят далеко не все (по данным на 2 апреля 2021 г., таких стран было 150). Да и там, где вакцинация уже идет полным ходом, динамика «получения» доз крайне неравномерна. По сообщению РБК, на 19 мая 2021 г. в мире использовано 1,5 млрд доз вакцины. Но это не говорит о том, что было вакцинировано полтора миллиарда людей, так как дозой считается как первая, так и вторая прививка. Первое место по количеству примененных доз вакцины принадлежит Китаю — 422 млн. В тройке лидеров США и Индия — 275 и 185,8 млн. В России было поставлено 23 млн доз. И это 11 место в общем зачете. Если же говорить о доле населения, получившего хотя бы одну дозу вакцины, то Россия находится на 57 месте с показателем 9,5%. При этом в число лидеров по доле населения, получившего хотя бы одну дозу вакцины, входят Израиль (60%), Великобритания (55,1%) и США (48,2%). А первое место по данному показателю занимает Бутан (63,2% населения получили хотя бы первую дозу вакцины)
Все эти цифры наглядно показывают, что победить вирус вакциной не удастся — найдется не одна страна, в которой уровень вакцинации населения будет критически мал. А, значит, COVID-19 еще какое-то время будет жить с нами. И, скорее всего, большинство экономик мира рано или поздно решат ослабить ограничения и начать жить как прежде, в «зараженном» мире, игнорируя его опасности. Тем более что такой опыт уже есть — в 1968 г. победить гонконгский грипп не смогли, поэтому стали его стали просто игнорировать. То же самое произойдет и с COVID-19. Он просто поселится в человеческой популяции, и мы будет периодически болеть им, как гриппом или ОРЗ.
Что же из этого следует? Следует жить!
Первое, что стало ясно по итогам 2020 г.: все предпринимаемые меры не смогли разрушить ни общемировую экономику, ни экономику отдельных стран. Данные о том, сколько бизнесов умерло в России за время пандемии, сильно разнятся. В международной аудиторско-консалтинговой сети FinExpertiza утверждают, что в 2020 г. прекратили свою работу 515,5 тыс. коммерческих организаций, то есть каждая шестая компания в стране. А новых было запущено в 2,4 раза меньше. При этом отмечается, что из-за карантинных ограничений 2020 г. официально ликвидировать и открыть организацию было гораздо сложнее, чем раньше. Поэтому коммерсанты оставили эти процедуры на 2021. А вот по данным уполномоченного по правам человека в РФ Татьяны Москальковой, с начала пандемии коронавируса в России обанкротились и прекратили свое существование 4,5 млн предприятий малого и среднего бизнеса.
Для примера, в США количество заявок на банкротство компаний в США с начала года по ноябрь 2020 г. увеличилось на 31% гг и составило 6735 исков.
Но несмотря на это, катастрофы в мировой экономике не случилось. И специалисты уже строят прогнозы восстановления. Так, в отчете PWC «Прогноз на 2021 год. От Великого локдауна к Великому восстановлению» прогнозируется, что, согласно основному сценарию, рост мировой экономики составит примерно 5% на основе рыночных обменных курсов, а это пока самый высокий темп рост в XXI веке: «К концу 2021 и в начале 2022 г. предполагается возврат мира к объемам производства товаров и услуг до пандемии. Тем не менее, данная тенденция будет неравномерная. На одном конце диапазона восстановления — экономика Китая, которая уже переросла показатели, достигнутые до пандемии. На другом — преимущественно развитые страны с экономикой, основанной на секторе услуг (Великобритания, Франция, Испания) или во многом ориентированной на экспорт товаров производственного назначения (Германия, Япония); такие страны, скорее всего, не смогут восстановить объемы производства товаров и услуг до докризисного уровня к концу года». Экономический рост России по итогам 2021 г. может составить порядка 3% год к году. Докризисные квартальные объемы выпуска и занятость будут достигнуты к началу 2022 г. Но справедливости ради надо сказать, что это один из самых оптимистичных прогнозов.
Широта «разброса» в прогнозах аналитиков говорит о том, что «как мы будем жить в ближайшее время», не может предсказать никто. Уж слишком быстро все в этот раз произошло и опять «не так, как раньше». Поэтому даже на вопрос «а действительно ли мы «восстанавливаемся или все еще падаем?» нет ответа. И появится он не раньше, чем через
Вот и сейчас никто не может дать гарантии, что в 2020 г. вирус полностью «очистил» экономику, а не просто обозначил проблемы, последствия которых нас еще «догонят».
Вкалывают роботы, а не человек...
О чем уже точно можно говорить сегодня: стало понятно, какое огромное количество бизнес-процессов до последнего времени оставались неэффективными. Карантин показал, как много в этом мире того, что может функционировать без присутствия человека. И это тренд, который не остановить. Оптимизация всего изменит отношение, во-первых, к использованию офисных/производственных помещений, а во-вторых, к подбору персонала (проще говоря, к увольнениям). При этом, судя по мнениям аналитиков, работодатели будут избавляться от низкооплачиваемых сотрудников и привлекать на работу их более высокооплачиваемых коллег, которые умеют работать с технологиями, позволяющими повысить эффективность предприятия (независимо от пандемии).
И, конечно же, всем нам надо будет учитывать изменения рынка труда, вызванные аварийным переходом всех и вся в онлайн. И это тот вопрос, в котором мы уже не сможем вернуться на исходные позиции. А это значит, что те офлайн сотрудники, чьи компании ушли в интернет, будут искать себя в онлайне. В то же время с окончанием пандемии мы захотим (хотя бы частично) вернуться в реальность: пойти в магазин, в ресторан, в ТЦ, путешествовать. А это значит, что произойдет обратное движение сотрудников в офлайн — не только потому, что там появится необходимость в дополнительной рабочей силе, но и потому, что такое количество «доставщиков» будет не нужно — если мы идём за чем-то в магазин, значит, не заказываем «это» в интернете. А, значит, оставшимся не у дел «доставщикам» опять придётся адаптироваться к рынку труда. И это те тенденции, которые так или иначе будут влиять на все бизнесы, в том числе и на ИТ-рынок.
Money, money, money...
Сейчас много говорится о том, что происходило в 2020 г. с мировой денежной системой и финансовым рынком, а также о том, к каким последствиям может привести «поддержка экономик» правительствами разных стран. Пересказывать это в данной статье не имеет смысла. Отмечу только, на что обращают внимание все, кто рассуждает на эту тему. Как и кризис 2008 г., пандемия еще больше увеличила неравенство как внутри стран, так и между странами — бедные (страны и люди) пострадали значительно сильнее богатых, и бороться с последствиями будут гораздо дольше.
И, конечно же, стоит сказать несколько слов о том, какие изменения в политической сфере будут влиять на дальнейшее развитие бизнесов. Оказалось, что в 2020 г. политикам стало можно многое из того, что ещё в 2019 г. было нельзя. Стало можно запрещать гражданам передвигаться и изолировать целые страны, вводить локдауны и обязывать носить маски, создавать новые документы и требовать за них оплату, увеличивать количество и размеры штрафов и т. д. и т. п. Но важно не то, что все это было сделано, а то, что напуганное общество все это приняло. А это значит, что и здесь «возвращения назад» уже не будет. Теперь там или тут, но мы будем наблюдать движение в этом направлении. И скорее всего, наложение уже существовавшего тренда на усиление процедур по созданию всеобъемлющих досье о каждом гражданине (в самых разных странах мира) на процедуры защиты от эпидемии может привести к ситуации, когда то, что еще вчера казалось ужасным, станет абсолютно естественным. И об этом надо помнить как потому, что это может заставить большое количество бизнесов перестроиться или закрыться, так и потому, что может стать основой для создания новых бизнесов.
А еще теперь у правительств появилась новая задача — собрать обратно все розданные во время пандемии деньги. Причем собирать они их будут не у тех, кто эти деньги получил и уже потратил, и не у тех, кто был уволен (был вынужден не работать) и ничего не получил, а у тех, кто эти деньги заработал и сохранил. С начала пандемии COVID-19 потребители по всему миру накопили дополнительные сбережения на сумму 5,4 трлн долл., что эквивалентно 6% глобального ВВП, сообщает Moody’s. Аналитики агентства полагают, что если потребители потратят лишь треть дополнительных сбережений, мировой объем производства вырастет на 2 процентных пункта в этом году и в следующем. И это деньги не людей, потерявшие работу. Это деньги тех, кто не смог «потратиться» из-за локдауна.
Вот такие цифры подарил нам 2020 год в целом. А о том, сколько интересных цифр принесет нам 2021 г., поговорим через год. Искренне надеюсь, что без содрогания.
Партнеры юбилейного номера
