Правила хорошего. Фантастический рассказ

Марк Грасс:

Дверь приоткрылась, и за ней мелькнуло что-то бордовое с серым — положено же выяснить сначала, кто пришел. Однако смотреть на мир через камеру или паче того через глазок неприлично. Но и распахивать дверь сразу настежь тоже против правил. Потом показался... дворецкий? Нет, робот! Точнее, робот-дворецкий. Я недоуменно посмотрел на Марию. Робот в таком доме? Мария успокаивающе кивнула, мол, не волнуйся, здесь так. Робот впустил нас и произнес положенное «Как прикажете доложить?». Неожиданности продолжались, ибо сказано это было роскошным бархатным баритоном с какими-то барственными нотками. Не положено прислуге так разговаривать. Неуместно. Да еще роботу, которому можно настроить какой угодно тембр. Но робот был роскошен. Если бы это был человек, я бы сказал облачен, а тут, не знаю даже... Наверное, оформлен. Так вот, оформлен он был не просто изящно — можно даже сказать изысканно. Никакого металлического блеска, все в радующих глаз матовых бордовых и серых тонах. И конечно же ничего общего с человеком — робот, значит робот. Перемещался он на крестовинах с колесиками, позволяющих двигаться и по плоскости, и по лестницам, а верхние манипуляторы, по заветам Марвина Мински, представляли собой пучки суставчатых нитей, которые по необходимости могли сложиться во что угодно — от гаечного ключа или подноса, до руки с двумя, тремя, ... восемью пальцами...

Вот так или примерно так следовало бы мне начать свой рассказ, если бы я был уверен, что мои читатели в курсе того, как устроена жизнь на планете Мир. Но я не уверен. Так что начать придется с небольшой предыстории. Которая, впрочем, тоже представляет определенный интерес. Время от времени я буду «давать слово» другим героям этой истории. Иногда по записям и фонограммам, но порой это будет моя собственная реконструкция.

Перемещение человека в пространстве всегда упиралось в энергию. Сначала наши предки позаимствовали энергию у животных — лошадей, слонов, верблюдов. Потом научились применять энергию сгорания органики — угля и производных нефти. Затем ядерную. Перемещение межзвездных кораблей в подпространстве тоже требует энергии, причем чем выше требуется точность задания конечных координат, тем больше нужно энергии. Этого требуют фундаментальные физические ограничения. Поэтому путешествие к дальним планетным системам занимает годы: сначала приблизительно, куда-нибудь в пустое межзвездное пространство, а потом на планетарных ракетных двигателях до требуемой точки. Чтобы не финишировать ненароком в опасной близости от какого-либо материального объекта или даже внутри него, что будет фатально и для объекта, и для корабля. А в межзвездном пространстве вероятность такой неприятности ничтожно мала. Хотя и не равна совсем нулю.

Думается, вернее всего будет считать истинным началом моей истории экспедицию, которая по сути дела завершила первый цикл межзвездной экспансии человечества. После нее расселение людей по разным планетам было прервано на без малого два десятка лет.

К тому времени формат первичных экспедиций к пригодным для заселения планетам уже успел сложиться. На новую планету отправлялся транспорт с несколькими сотнями семей. В некоторых из семей женщины ждали уже детей с тем, чтобы новые человечки появились либо сразу после прибытия, либо незадолго до этого. У других дети в возрасте от года до трех уже были. Делалось это для того, чтобы неизбежная ностальгия на новом месте была сглажена хлопотами по воспитанию, а у юных обитателей нового мира и вовсе отсутствовала. Излишне говорить, что условия на корабле были организованы так, чтобы и дети, и будущие мамаши пережили путешествие без каких-либо осложнений. На новой планете эта группа должна была подготовить минимальные условия для массового заселения. На это обычно отводился год или два, которые уходили преимущественно на то, чтобы наладить выпуск специализированных землеустроительных роботов.

Региональный координатор Петровски:

За несколько месяцев перед вылетом мой старый учитель попросил меня о встрече. Речь, которую я произнес сразу после обмена обязательными приветствиями, до сих пор свежа у меня в памяти, потому что впоследствии я неоднократно вспоминал ее и каждый раз спрашивал себя, а был ли я достаточно убедителен? А сказал я примерно следующее:

– Не будем тратить время на очевидные предисловия. Я очень хорошо понимаю ваши побуждения, дорогой мой Наставник. Регулярно вспоминаю вас и несколько раз порывался встретиться, но, сами понимаете... И вот обстоятельства заставили нас встретиться. Хорошо понимаю также, что ваше обращение ко мне — это скорее знак вежливости, ибо даже если я решил бы воспрепятствовать вашему предприятию, это было бы не просто и не обязательно мне удалось бы. Однако я не собираюсь вам препятствовать. Я разумеется не забыл счастливые годы обучения у вас, и мне было несложно догадаться, что вы приняли решение дать теперешним своим ученикам практический опыт обучения. К величайшему сожалению, вынужден быть бестактным. В жизни у каждого человека наступает момент, когда он начинает задумываться о наследниках. О том, кто продолжит его дело, когда он уже не сможет уделять ему столько внимания, сколько требуется. Я, признаться, уже и сам начал об этом подумывать. — На этом месте мой Наставник, разумеется, меня перебил несколькими очевидными возражениями, а потом я продолжил:

– Дело в том, что ваша группа может не вернуться на Землю через пару лет, с началом массового заселения, потому что заселение будет отложено на пять, а то и все десять лет. В Планетном координационном совете все больше голосов приобретает группа, полагающая, что поддержка вновь заселенных миров требует заметно больше ресурсов, чем изначально предполагалось. Поэтому скорее всего будет принято решение приостановить заселение и перенести затраты на развитие технологий. Само собой, это чрезвычайно конфиденциальная информация.

Оказалось, что Наставник уже догадывался о трениях в Планетном совете, хотя точной информацией не владел и учитывает возможность задержки. Более того, у него даже был продуман план действий на этот случай. В ответ на мое предостережение он сказал, что во-первых, достижения современной медицинской науки вполне позволяют ему рассчитывать еще по крайней мере на три десятилетия активной жизни, а во-вторых, в случае, если придется провести на новой планете многие годы, у него появится возможность проверить на практике одну свою теорию. Однако о том, что это за теория, говорить наотрез отказался.

Из фонограммы громкой связи на борту транспорта «Мир»

– Говорит капитан. Дежурная смена: приступайте к докладам.

Дежурные начинают поочередно докладывать, но встревоженный голос перебивает всех:

– Капитан, тревога! Мои дозиметры показывают запредельный уровень радиации. Они буквально зашкаливают. Прошу разрешения на включение резервной системы.

– Говорит капитан. Всем, кроме дежурной смены, приготовиться к переходу в амортизаторы. Включение резервной системы разрешаю.

– Резервные дозиметры тоже зашкаливают...

(Голос капитана)

– Всем, кроме дежурной смены, в амортизаторы. Дежурной смене надеть скафандры высшей защиты! Наставник, вас это тоже касается, бегом в амортизатор!

Марк Грасс:

На этом мы прощаемся с Землей. Дальше события развивались следующим образом. Когда обнаружилось, что межзвездное пространство таит в себе неведомую опасность, партия, стоявшая за приостановку экспансии, одержала безусловную победу. Выяснение природы сверхмощной радиации было, разумеется, доверено ученым, которые начали сбор дополнительных данных путем запуска автономных исследовательских кораблей и анализа накопленной прежде информации, до которой до этого не доходили руки. Что же до потерпевшего бедствие корабля, было решено следующее. Войти с ним в контакт удастся не ранее, чем через три года, но скорее всего даже больше — не подвергать же риску новые экипажи. А не то получится цепная реакция. Спасаем корабль, потом спасаем спасателей и т.д. Если они там сумеют продержаться такое время, они смогут продержаться и больше. В общем, как это ни печально, корабль «Мир» оставили на произвол судьбы, не прерывая, впрочем, с ним связи.

На корабле же... Лучевой удар такой силы — штука серьезная. Если ничего не делать, жизнь тех, кто ему подвергся, будет исчисляться месяцами, если не неделями.. Нейтрализовать последствия этого удара можно, но требуется специальное оборудование. Можно, конечно, всех пораженных погрузить в стасис в специальных камерах; в этом состоянии время для человека как бы останавливается и он может «подождать», пока появится возможность для лечения. Но... В амортизаторах от излучения убереглись только примерно полсотни совсем маленьких детей, несколько беременных женщин и группа учеников наставника — двенадцать подростков, точнее шесть пар ромео и джульетт.

И тут у капитана с Наставником произошел достаточно крупный разговор. Принимать окончательное решение должен конечно же сам капитан. И не то чтобы он хотел разделить ответственность. Он намеревался, в лучших традициях, покинуть корабль, пусть виртуально, последним и хотел посоветоваться о том, как организовать воспитание детей, чтобы оно шло как надо и после того, как настанет час капитана покинуть корабль и мир окончательно. Наставник же настаивал на том, чтобы капитан вместе со всем экипажем погрузился в стасис. Дело в том, что погрузиться в стасис человек имеет шанс лишь раз в жизни. Вторая попытка может окончиться плачевно. Ясно, что разговор шел без свидетелей.

О том, какие аргументы приводил Наставник, мы не знаем и не узнаем, но в конце концов капитан согласился. Однако при условии, что внимательно выслушает напутственное обращение Наставника к своим ученикам. Самое окончательное решение будет принято только после того, как капитан будет уверен, что дюжина учеников со своим делом справятся. На том и порешили.

Напутствие Наставника записывалось, даже в нескольких экземплярах. Для полноты я приведу его здесь с небольшими сокращениями.

Напутствие Наставника:

Дорогие мои! Пришла нам пора надолго расстаться... Так, девочки, сейчас не время плакать! Соберитесь, пожалуйста, как вы это умеете. Сперва внимательно выслушайте все, что я вам скажу.

Проект, который вам придется реализовать, я задумал уже давно и предполагал заняться им с вашей помощью на небольшой контрольной группе детей. К сожалению, обстоятельства сложились иначе. В своих компьютерах вы найдете развернутую программу действий, которую я уже разослал. Сейчас я вкратце повторю вводную часть, и если среди вас найдутся несогласные с моими идеями, они могут отказаться. В этом случае я просил бы их по крайней мере не мешать остальным, нагрузка на которых, естественно, возрастет.

Итак, начнем. Самое первое и главное умение, которое усвоил человек, становясь человеком — это умение терпеть. Сдерживать свои желания, будь то во имя сосуществования с другими, или во имя будущего благополучия или даже выживания: не съедать всю еду здесь и сейчас, но откладывать на потом, не предаваться неге под солнышком, а строить обиталище на грядущий сезон, не пренебрегать интересами ближних...

Умение сдерживать свои желания человек начинает осваивать одновременно с пробуждением долговременной памяти, около четырех лет отроду, а потом совершенствует это умение вплоть до вступления во взрослую жизнь. Постепенно. Сначала человек контролирует разумом лишь некоторые из своих поступков, дальше таких поступков становится все больше и больше. Однако сколько-нибудь полный просчет последствий своих действий невозможен. Как в силу недостатка информации, так и из-за ограниченности наших мыслительных возможностей. Точно так же, как построение оптимальной траектории руки от колена до предмета на столе заняло бы всю жизнь, если не больше. Мы всегда остаемся в той или иной степени спонтанными и приблизительными.

«Ты можешь объяснить, ну зачем, зачем ты это сделал(а)??!» — эти слова каждый из вас хоть раз в жизни слышал. Непонятные, иррациональные желания могут возникнуть у человека в любом возрасте, но взрослые уже научаются их сдерживать. А подросткам это порой не удается. Кстати говоря, психологи и этологи умеют великолепно и точно объяснять эти желания. Но не предотвращать их возникновение. Разве что в тяжелых случаях.

Когда-то давно я уже говорил вам, что любую художественную книгу, если там описываются события из подобной реальной жизни, можно рассматривать как мысленный эксперимент. Автор погружает своих героев (придуманных по аналогии с настоящими людьми) в некоторые вымышленные обстоятельства и, руководствуясь жизненным опытом и творческой интуицией, смотрит, как они там станут действовать. И нам показывает. Про плохую книгу мы сразу говорим: «Так в жизни не бывает!». А талантливому автору — верим.

Не сомневаюсь, вы не забыли превосходный мысленный эксперимент Уильяма Голдинга. Я имею в виду конечно же «Повелителя мух», где, оказавшись на необитаемом острове, группа мальчиков очень быстро превращается в дикую стаю. Это, конечно же, reductio ad absurdum, но... Я уверен, жизненный опыт, подсказавший сюжет, автор почерпнул в средних классах тогдашней английской школы. Теперь уже общеизвестно, что не только люди, но и любые животные с зачатками разума, если они склонны объединяться, очень скоро формируют стайную иерархию с лидером, его ассистентами/соперниками, послушной группой и малым числом аутсайдеров.

Мы с вами занимались психологией, и вы должны помнить, что длительное пребывание ребенка в стае, независимо от того, в какой он там роли, неизбежно оказывает влияние на формирование личности. И отнюдь не всегда благоприятное. Скорее наоборот. Правда, стародавний русский педагог Антон Макаренко нашел способ подчинить своим целям тенденцию сбиваться в стаи, но построение самовоспроизводящейся структуры с контролируемой иерархией заняло у него несколько лет. К тому же в его распоряжении были ребята разных возрастов.

В вашем распоряжении не будет ни разновозрастной группы, ни времени, ни возможности разбить детей на маленькие команды. Так что стая, точнее несколько стаек неизбежно собьются, как бы вы этому ни противодействовали. Контролировать этот процесс несложно: регулярно, не слишком часто, но и не слишком редко перетасовывать группы. И постараться быть детям не погонялами, а старшими партнерами.

Для связности, несколько тривиальных истин. Педагогика — это всегда насилие. Если оставить человека развиваться «естественным образом», из него вырастет дикарь. Но учитель должен не пихать ученика силой в нужном направлении, но мягко подталкивать. Не забывайте об этом.

А теперь главное. У вас есть уникальная возможность реализовать одну мою старую идею. Я буду говорить о бытовой этике. Никакому, даже самому распущенному уличному мальчишке XX века не пришло бы в голову в людном месте снять трусы. Потому что стыдно. А стыдно ему потому, что в детстве старшие приучили. Мы ведь знаем цивилизации, в которых обнаженное тело не вызывает никаких эмоций. Это у нас не от природы.

У вас есть уникальная возможность сформировать в своем сообществе новую бытовую этику. В нашей бытовой этике есть несколько разных уровней. Есть поступки недопустимые в принципе, даже в голову не приходит, и есть типа «ой, забыл, извините». Вы должны поднять этику на новый уровень, где, скажем, оттолкнуть другого будет невозможно, не потому, что старшие не велят, а потому что это просто в голову не приходит, потому что стыдно. А соблюдать осознанно или нарушать по рассеянности либо забывчивости можно будет более деликатные правила поведения, например, не чесать голову за обедом. В файлах, которые я вам разослал, все подробно описано, и останавливаться на деталях я не буду.

Вполне очевидно, что воспитывать детей вы будете преимущественно личным примером. Поэтому ближайшие полгода или год до посадки вам самим придется привыкнуть к новому образу жизни. Боюсь, это будет самое трудное. И вообще, у вас впереди несколько очень трудных лет. Но уверен — вы справитесь.

...

Марк Грасс:

Собственно говоря, предысторию того, как так произошло, что на планете Мир обитают две независимые популяции людей, не различающихся ни набором языков, ни этнической принадлежностью, можно было бы завершить. Однако для полноты добавлю. У ребят все получилось, хотя первые шесть — восемь лет после посадки были для них поистине каторжными. А на Земле, как и предполагалось, победили сторонники консервации экспансии. Посылать новый корабль на выручку потерпевшему бедствие не стали. Рассуждение было такое: поскольку мы имеем дело с неведомым феноменом, посылать безлюдный корабль смысла нет — роботы пока не умеют импровизировать. Посылать людей и рисковать жизнями еще одного экипажа смысла мало: если путешественники продержатся с помощью роботов год — полтора до прибытия нового корабля, они наверняка сумеют продержаться и дольше. А ученые пока пусть разбираются, что это за источник радиации и как его обходить в будущем. Так что передовая группа поселенцев Мира успела подрасти на новой родине.

Нельзя, конечно, сказать, что воспитание первого поколения коренных обитателей Мира обошлось без проблем. Кое-кто из воспитателей не был уверен в доводах Наставника, но остался в проекте из солидарности с друзьями. Среди детей тоже нашлись такие, которые потребовали особого подхода. Да, проблемы были, но все — разрешимые.

Неразрешимая проблема возникла через десять с лишним лет, когда прилетел первый корабль с новой партией переселенцев, а родители детей и экипаж «Мира» были выведены из стасиса и вылечены. Оказалось, что дети, точнее, уже подростки наотрез не приемлют своих родителей. Все до одного.

В самом деле, вообразите себе подростка из своего круга, который однажды узнал, что его отец — сущий дикарь. Не находит ничего чрезвычайного в том, чтобы пройтись голым, не ощущает никакого дискомфорта от запахов человеческих отправлений и не стремится спрятаться в моменты этих отправлений... Да и в других отношениях ведет себя не так, как принято среди культурных людей. «Не хочу такого папу!» — немедленно взвоет дитя. И ничего вы с ним не поделаете. В свою очередь люди, получившие традиционное воспитание, смотрели на молодежь как на чудаков, если не хуже, которые загромождают свою жизнь кучей никому не нужных условностей. В общем, жить не то, чтобы в одном доме, но даже по соседству ни те, ни другие не могли и не хотели

Ребятам, конечно, объяснили, что их воспитывали в чрезвычайных обстоятельствах и для чрезвычайных обстоятельств, они, разумеется, все поняли, но... Попробуйте теперь втолковать им, что они никакая не элита!

Вот так и разделилось население Мира на мирян и землян. Мирян в конце концов пришлось отселить вместе с наставниками и во главе с Наставником в особый поселок, где они продолжили жить так, как научились, приучились и привыкли. Сложнее всего пришлось самому Наставнику, но он уникум и гений и как таковой имеет право на странности. А земляне жили в своих сначала поселках, а затем городах.

С тех пор сменились три с лишним поколения. Современные люди любят доискиваться до истоков. Молодежь из числа мирян нашла своих идейных предков по части манер и обычаев в английских аристократах XIX века. Поэтому некоторые из них приняли на себя роль слуг. Сначала это была игра, но теперь слуги — это весьма серьезно. Среди мирян они занимают примерно такое же положение, какое в нашем обществе артисты: за их карьерными перемещениями и личной жизнью следят, о них рассказывают анекдоты и героические истории, их друг у друга переманивают. Образовалась даже иерархия: слуги верхнего уровня, которые обслуживают ученых и людей искусства (жизнеобеспечением людей на Мире, как и почти везде, занимаются автоматизированные системы и роботы), слуги, которые обслуживают слуг, слуги, которые обслуживают слуг слуг. Только начинающих обслуживают роботы. Обходиться без прислуги теперь считается верхом неприличия.

Миряне и земляне конечно же сотрудничают. Но почти исключительно по делу. Ученые встречаются на конференциях, сообща обсуждают, сотрудничают. Люди искусства тоже. Но о дружбе или более тесных личных контактах и речи быть не может. Пока... Сближение двух популяций идет, но крайне медленно. Ведь личные встречи при деловом сотрудничестве совсем не обязательны. Средства коммуникации вполне это позволяют.

Так что тот факт, что мы с Марией встретились можно считать маловероятной случайностью. Я прилетел на Мир по своим научным делам, а она пришла в университет землян, чтобы проделать измерения на приборе, которого у мирян не было. И нас буквально нанесло друг на друга. До этого я в судьбу не верил, а теперь уж и не знаю... Не помню уже, какой повод для разговора мы с ней придумали и как его вели. Во мне развивались два параллельных процесса: в фоновом режиме я поддерживал разговор, а в основном смотрел на Марию, дышал ею и напряженно прикидывал, как мне ее удержать. Как я потом узнал, с ней происходило нечто похожее, даже тему разговора она тоже напрочь забыла. И был еще один процесс, на фоне фонового — я старался не подать виду, что меня коробит от ее «манерничанья», а она — что раздражает моя «дикость». Не буду вдаваться в детали. В общем, это было как в детстве, когда первый весенний дождик и прыгаешь по лужам. Мокро? Да. Зябко? Да. Но какая разница, когда такое счастье! А Марии, по ее словам, было даже проще. Женщинам вообще по жизни чаще, чем нам, приходится переступать, решаться... Когда между нами все уже стало понятно, Мария сказала, что наш с ней случай наверное первый в истории...

Вот мы и подошли к моменту, с которого я начал, когда мы с Марией вошли в дом со странным роботом-дворецким. Когда мы поднимались по лестнице, Мария шепнула мне:

– Извини, я забыла тебя предупредить, что тетя Анна меня попросила ничего о ней не рассказывать. Скоро все поймешь.

Комната была обставлена и отделана с традиционным для мирян вкусом. Чуть-чуть получше. Отличие было примерно как между простеньким платьем из гардероба принцессы и обычным простеньким платьем.

В углу в кресле сидела пожилая дама. Хотелось бы сказать элегантная, но... Одета она была в космический костюм. В прежние времена и в старых фильмах костюмы были в обтяжку. Не для того, чтобы подчеркнуть изящные формы женщин и атлетическую мускулатуру мужчин, это просто белье для верхней одежды — скафандра. В современные скафандры погружаются без одежды, так что костюм должен быть максимально удобным, свободным. Однако ноги дамы были покрыты пледом. И носила она свой костюм как-то элегантно. В правый подлокотник ее кресла было встроено что-то вроде пульта, а слева и чуть выше стоял небольшой монитор. Архаизмы — отдавать команды теперь люди предпочитают голосом, а изображения формируются как голограммы в воздухе.

– Здравствуйте, дорогие мои, — произнесла дама. — О вас, Марк, я много слышала от Марии, да и справки не поленилась навести. Ничего странного — ведь вы решили связать жизни с моей пра-пра-пра-, не знаю сколько их там, внучатой племянницей. Надеюсь, надолго. Что? Вы собирались сказать, что я недурно сохранилась? Нет. Просто я больше ста лет провела в стасисе. Когда не стало моего мужа — забавно, при жизни я никогда не называла его этим словом — я, не без помощи Наставника, добилась, чтобы меня погрузили в стасис, чтобы жить дальше в мире, где ничто больше о нем не напоминает. Признаться, не очень-то получилось. Вот и дворецкий мой говорит его голосом. Это Александр решил когда-то, что робот должен его голосом говорить.

Вот как. У меня до встречи с Марией была достаточно насыщенная биография. Интересно, что оттуда сумела выудить эта дама? А она продолжила:

– Должна признаться, я подсматривала за вами. И когда вы подходили к дому, и внизу. Ты не обманул моих ожиданий, мой мальчик. Твои реакции оказались точно такими, как я ожидала. Да, меня обслуживает робот. Возраст берет свое, и в присутствии слуги-мужчины я не чувствовала себя так свободно. Женщина тоже не годится. Мне, в силу моего положения, приходится много знать о людях, а женщины не всегда в состоянии сдержать свои эмоции, когда невольно слышат рассказы моих посетителей. Будучи воспитательницей прародителей современного населения нашего городка, я невольно стала всеобщей наперсницей и советницей. Надо еще учесть, что я оказалась родственницей практически всем, но и никому в отдельности.

Так, теперь понятно, что пульт и монитор это не архаизмы. Таким способом можно получать и передавать информацию так, чтобы не знакомить с нею собеседника.

– Однако я как-то слишком быстро перешла к делу, — прервала себя дама, — и нарушила правила. Я должна была предложить вам что-нибудь попить, выпить или закусить. Хотите? Кстати, Марк, можете называть меня, как и Мария, тетей Анной. Мы же с вами теперь родственники, да?

Поблагодарили, отказались.

– Тогда продолжим. Если захотите чаю, кофе, еще чего-то — не стесняйтесь.

Как же, не стесняйтесь... Впрочем, тут карты в руки Марии. Она знает, как тут реагировать.

– Итак, что же произошло? — Наконец-то действительно перешла к делу мадам Анна (не тетя она мне пока). — Нечто неприятное и непонятное. Как вы знаете, у нас люди время от времени устраивают периодические собрания — «среды» и «четверги», просто обеды и ужины по поводу и без повода. И вот стали до меня доходить слухи, что у хозяев после таких мероприятий стали пропадать разные мелкие вещицы типа вазочек и статуэток, которыми украшают каминные полки. Я попыталась поразмыслить, кто бы это мог быть, но оказалось, что даже мне, изначально получившей воспитание старого типа, это сложно. А для истинных мирян заподозрить кого-то из наших людей в недостойном поведении практически невозможно. Это не укладывается в голове в самом прямом смысле. Если бы подозреваемым был землянин — дело другое. Извините, Марк, но на вас на всех смотрят как на людей аморальных ipso facto. Именно поэтому выяснить, что происходит, должен человек со стороны, но в то же время свой. Так что единственный кандидат — это вы. Согласны? Или потребуется время на размышления?

Я посмотрел на Марию. Понимать друг друга без слов мы с ней научились чуть ли не с первого контакта. Мне показалось, что ей уже все ясно. Тем более, что участвовать в расследовании предстоит и ей тоже. Тем не менее, подумать несколько минут не повредит.

– Размышления никогда никому не вредили. Давайте мы сделаем небольшую паузу. Я надеюсь, поднос с несколькими чашечками кофе не перегрузит вашего дворецкого?

Кофе был вполне достойный, хотя назвать его превосходным я бы не решился.

И не назвал. Но похвалил, конечно. А потом согласился на предложение. Мария благодарно посмотрела на меня. Я же принялся за дело:

– Я понимаю, что пропажи такого рода обнаруживаются не сразу. И что определить, пропала вещь после сегодняшнего события или позавчерашнего, тоже будет затруднительно. Тем не менее хотелось бы иметь хотя бы черновые списки людей пусть даже не подозреваемых, но присутствовавших на месте преступления. Может быть они что-либо заметили...

– Я думала, что конфиденциальность вашего расследования сама собой разумеется... — Мария, кажется слегка вышла из себя.

– Я сразу так вас и понял и совсем не имел в виду допрашивать кого-то. Но какой-нибудь разговор на общие темы, случайный поворот темы...

– Теперь вы меня неверно поняли. Да, конечно, такие списки есть, но там без малого сотня имен...

– Ничего, попробуем отфильтровать.

– Превосходно, вернувшись домой, вы найдете в своем компьютере соответствующие файлы и примерные даты пропаж.

Я понял эти слова еще и как намек на то, что пора закругляться. Посмотрел на Марию. Она кивнула в знак того, что я все правильно понял, и мы надлежащим образом раскланялись.

И вот мы у себя:

– М-м-м!

– Ну да! А говорила дворецкого надо. Куда бы мы его сейчас дели?

– Н-ну, все можно устроить... Или дотерпеть до спальни...

– А зачем устраивать или терпеть?

– Нет, все же со слугой жизнь удобнее...

– Ладно, хватит об этом. А кстати, слуги у вас никогда не воруют? Может быть это кто-то из них, пользуясь случаем вещицы присваивает?

– Угу. И куда их потом? Не похвалишься, не выставишь. В одиночку любоваться, да? Не продашь, не подаришь. Разве что землянам. А тогда это уже банда какая-то странная.

– Тоже версия. Проверить надо. Хотя очень маловероятная. А господам они зачем? В общем, думаю ясно все. Где там теткины файлы?

– Ну и что тебе ясно?

– Есть такая психическая болезнь, клептомания. Слышала? Вот это оно. У человека возникает неодолимое желание украсть что-то. Ненужное. Просто так, взять и стащить. Ради самого факта. Может быть, ради остроты ощущений. А потом часто сомнения, раскаяние — «Ну и зачем я это сделал?». Некоторые даже потом вернуть на место пытаются. На этом, кстати, чаще всего и попадаются. Кстати, надо будет у Анны спросить, а не было случаев, чтобы потом находили исчезнувшее?

– А что откладывать? Прямо сейчас ее и вызову.

– Накинь только что-нибудь.

– «Накинь». Одеться надо по всей форме. Косметику навести. Ты что, не понял еще? Если у меня будет хоть намек на непорядок во внешности, немедленно примется врачей советовать.

– А вызвать без изображения нельзя?

– Верх неприличия. Или какая-то экстренная ситуация, например, глубокой ночью, когда абонент заведомо не одет.

– Ладно, давай, вызывай. А я выйду на минутку.

...

– И что бы ты думал? Было такое. Нашли однажды пропавшую вазочку. Совсем не на том месте. На служанку подумали. Решили, что пыль стирала и забылась, не туда поставила. На третий день нашли. Служанка отнекивалась, конечно, но она вообще рассеянная немного.

А потом принялся работать с файлами. Что-то меня все время беспокоило. Какой-то был в этой истории диссонанс.

Отложил на потом.

А потом мне приснилось, что я ворую у своего шефа коммуникатор. Ночью, когда он спит. Через окно к нему забрался. Но по стенке ползти с коммуникатором в руках неудобно, поэтому пришлось напрячься и полететь. Во сне ведь. Наутро почти все забылось, потом вспомнил, то ли досочинил. Но главное осталось. И за завтраком я сказал Марии:

– Ну, половину подозреваемых можно отбросить. Даже больше, если подумать.

– Ты что, всю ночь об этом думал?

– Нет, сны смотрел. Все просто. В мужском формальном одеянии, будь то смокинг, фрак или даже хорошо сшитый пиджачный костюм, статуэтку или там вазочку спрятать просто негде. А у дам и одежда более вольная, и сумочка всегда на себе. Поняла, да?

– Ага. Только у женщин тоже бывают платья в обтяжку.

– Отлично! Этих тоже отбрасываем. А если среди мужчин есть такие, которые любят свободные мешковатые костюмы, о них все-таки стоит подумать.

А еще на следующий день прислала вызов Анна. Она попросила нас навестить ее, желательно, в назначенное время. Нечего и говорить, что мы подчинились.

– У меня для вас есть новость, молодые люди, — сразу перешла к делу Анна. — Однако сначала я хотела бы услышать, до чего вы сами добрались за эти три дня.

Я, как обычно при общении с мирянами, старался помалкивать. Рассказывала Мария. Услышав про клептоманию, Анна всплеснула руками:

– До этого конечно же Марк додумался. А должна была я... Болезнь — это совершенно меняет дело. Такую возможность легко примет любой из мирян. И насчет одеяний вы здорово придумали. В общем, с учетом моей новости, круг предполагаемых пациентов нашего психиатра существенно сужается. А моя новость будет такая. Попросился на разговор один дворецкий средней руки. Пришел и принялся рассказывать про некоего своего друга. Не знаю, Марк, говорила ли вам Мария об этом, но слуга, позволивший себе такое серьезное нарушение кодекса, как разглашение деталей внутренней жизни своих нанимателей, подлежит изгнанию из нашего города. А жить среди землян... — она даже как-то содрогнулась. — Такие люди либо стараются где-то уединиться, либо улетают с планеты. Само собой, разглашение должно быть доказанным. Ну и у меня особое положение. Слуги знают, что рассказанное ими дальше этой комнаты не уйдет. Тем не менее стараются говорить как бы о друзьях и приятелях. Однако в этом случае речь шла действительно о приятеле. Я потом проверила. А у этого приятеля, в свою очередь, есть девушка. Тоже служанка. Эта девушка отдала ему статуэтку, сказав, что получила ее от некой высокопоставленной особы с тем, чтобы подарить кому-нибудь из своих близких. Приятель статуэтку взял, а потом уже дома вспомнил, что видел однажды очень похожую в одном богатом доме и слышал там, что статуэтка эта — уникальна. Рассказав все это, человек стал просить совета, не будет ли обращение в полицию нарушением кодекса? Не подведет ли он своего друга и его девушку под изгнание? Я сказала ему, что обращаться пока никуда не надо и что я наведу справки и вызову его сама. Все это очень хорошо согласуется с вашей гипотезой.

Настала, все же, и моя очередь высказаться:

– В доступных мне источниках говорится, что если у человека есть какое-то очень сильное, но потаенное желание, причем желание неутолимое и такое, которое он скрывает сам от себя, это может вылиться в клептоманию. Человек, страдающий этим заболеванием, нередко проявляет нервозность, в особенности перед кризисом — хищением. Если бы вы могли выяснить, кто из дам вашего круга обнаруживает похожие симптомы, это сильно упростило бы поиск. А так все очень похоже. Держать у себя или даже в пределах досягаемости предмет, который будет напоминать о недуге, неприятно и болезненно, и передать его анонимно в третьи руки может показаться хорошим выходом. Высокопоставленная особа почти наверняка хозяйка этой девушки, но утверждать это точно нельзя.

– Справедливо, но... Не знаю, Марк, огорчу я вас или обрадую, но мне кажется, вы уже успешно отыграли свою роль в нашей маленькой драме. В психологии я в свое время достигла почти профессионального уровня, а здешнее общество знаю неизмеримо лучше вас. Вы заметили и увидели то, что для нас, мирян, было невидимо. Громадное вам за это спасибо. Дальше мы уж сами...

«Не знает» она. Это было как если бы у ребенка взрослые отобрали игрушку, чтобы самим в нее поиграть. Но права ведь, ведьма.

Да, женщина с нездоровой психикой нашлась очень скоро. А еще через пару дней выяснились и причины ее психического расстройства. Мадам Анна сторонница классической школы, которая полагает, что если устранить причину расстройства, больной в большинстве случаев излечится. Оказалось, что ситуация у этой женщины очень похожа на нашу с Марией. Любовь мирянки и землянина. Но только если в нашем случае это лирическая пьеса, то у нее — драма с оттенком трагедии. Они не смогли переступить через свое воспитание. В конце концов пришлось поговорить — мне с ее избранником, Марии с нашей пациенткой.

И знаете, чем кончилось дело? Мария теперь ведет курсы для мирян по общению с землянами, а ваш покорный слуга аналогичные курсы для землян. Оказалось, что таких потенциальных пар, как мы с Марией, не одна и не две. Только не все такие отчаянные, как мы. Хотя некоторых даже привлекает своего рода экзотика: «интересно, а как оно будет с дикарем?». И сближение популяций пошло семимильными шагами.

От автора

Меня уже давно занимает проблема бытовой семиотики, т.е. знаков, которыми мы обмениваемся друг с другом в повседневной жизни. Скажем, мы имеем обыкновение здороваться. И на вопрос, зачем это, большинство ответит: «Потому что так принято». А ведь это знак. Кивок головой или пара стандартных слов означают «Я тебя увидел и отношения между нами не изменились». Все в порядке, не нужно думать «Почему он на меня так посмотрел?» или «Что он имел в виду, когда он повернулся ко мне боком?». Это по сути дела маленький ритуал с некоторым ограниченным набором типовых слов и действий.

Наше повседневное поведение во многом определяется традицией. Мы, например, привыкли укрываться от посторонних взоров, освобождая свой организм от отходов жизнедеятельности. Это что, от природы? Оказывается нет. В средневековой Японии, чтобы стать побратимами, самураи должны были совместно и одновременно помочиться с возвышения так, чтобы смешать струйки. А вот публично высморкаться в той же Японии, как впрочем и в Китае и Корее, верх неприличия. Стыдно. Я сам был свидетелем того, как вице-президент компании Самсунг во время публичного мероприятия непрерывно шмыгал носом.

А еще говорят, было небольшое африканское племя, где считалось неприличным принимать пищу на публике. А вот в обратных действиях ничего зазорного не видели. Правда это, или нет, но великий Луи Бунюэль в одном из своих фильмов наглядно продемонстрировал, как это выглядело бы, если бы в нашем обществе была такая же традиция. Все нормально. Получается.

Когда я сочинял рассказ, который вы только что (я надеюсь) прочитали, я поступил в полном соответствии с заветом Джоан Роулинг: придумал мир, вошел туда и осмотрелся по сторонам. В результате получилось не совсем то, что предполагалось поначалу. Однако это теперь не так важно, рассказ уже зажил своей жизнью.

Ниже я поделюсь некоторыми соображениями, которые не вписались в мой сюжет. Насколько знаю, существуют три отрасли, где культивируется ритуальное поведение. Первые две очевидны — это религия и армия. Третья — дипломатия. Спойлер: во всех трех случаях ритуалы требуются, чтобы не думать лишнего.

С религией вроде бы все понятно. Ритуалы нужны, чтобы человек направил все свои помыслы туда, куда ему диктуют верования, чтобы не думал ни о чем постороннем. Припомните, как Иисус изгонял торгующих из Храма. Правда, как полагают некоторые ригористы, ритуалы для многих замещают Веру и возникает убеждение, что религия это и есть соблюдение ритуалов. Словом, то, что христиане именуют фарисейством.

Армия. Любой военный скажет вам, что армии без строевой подготовки не бывает. А зачем? Чтобы щеголять на парадах? Нет. Это требуется, чтобы человек в определенные моменты действовал не думая: здесь он не человек с чувствами и мыслями, а исполнительный механизм. И получается! Сколько раз мы видели в кино и читали, как в ходе какого-то обсуждения, когда дискуссия заходит в тупик, старший по званию произносит ритуальное слово «Кру-гом!». И говорить больше не о чем.

Дипломатия. Здесь ритуалы нужны, чтобы избежать коллизий в толковании национальных обычаев. Первый общепризнанный Протокол был, насколько мне известно, утвержден во время Венского конгресса, где делили Европу после победы над Наполеоном. Этот Протокол представляет собой объемистый документ, в котором регламентируется все, что касается дипломатических отношений, вплоть до одежды, которую должны иметь на себе дипломаты. В самом деле, представьте себе, что во время подписания договора дипломат напялил балахон, похожий на клоунский, а потом служители на носилках вынесли гигантскую бутафорскую ручку. Что это, сasus belli или знак особого уважения? Предписанная Протоколом одежда и размеры пишущих принадлежностей, и вопросов нет. Правда, допускаются исключения, оговариваемые особо. Например, для некоторых мусульман любая повязка, если на ней не висит оружие — знак рабства. Вот и не носят они предписанные Протоколом галстуки.

Дипломатический Протокол помогает избежать серьезных недоразумений и независимо от национальных обычаев. Известный французский дипломат начала XX в. Жюль Камбон приводит следующий эпизод. В Испанию, которая тогда была королевством, прибыл новый посол из Франции. Сопровождал его министр иностранных дел. Министры иностранных дел Франции и Испании были старые приятели и вечером после прибытия новый посол и два министра очень поужинали. Поэтому утром, когда надо было ехать для представления королю, собирались впопыхах. По пути, уже в экипаже посол обнаружил, что забыл дома верительную грамоту — документ, в котором глава государства подтверждает, что посол действительно посол и ему доверено представлять государство. Министр успокоил его и дал ему лист чистой бумаги того же формата, как у грамоты. Во время представления посол вручил королю эту бумагу. Король, не разворачивая и не читая (нельзя же оскорбить посла недоверием!) передал эту бумагу своему министру. Тот, тоже не читая, вложил ее в папку, и прием был достойным образом завершен. Вернувшись, французский министр немедленно связался со своим коллегой и приятелем, передал ему настоящую верительную грамоту, и инцидент был исчерпан.

А теперь о больших ритуалах типа свадьбы, рождения ребенка или годовщины Победы. Когда в жизни наступают существенные перемены, нам требуется, чтобы осталась какая-то зарубка в памяти, мол, вот в этот день и час Произошло! Для этого служат специальные ритуалы. Некоторые забывают, для чего нужен ритуал, и организуют его «как все». Зря! Появление четверть века назад CRN — это несомненно Событие. Выпуск специального номера к серебряному юбилею — несомненно ритуал. И очень здорово, что не «как у всех».

Партнеры юбилейного номера