Задача обеспечения инвестиционной привлекательности многоплановая, хотя в узком смысле речь часто идет лишь о привлечении иностранных инвесторов. Выстраивание бизнеса, привлекательного для иностранных инвесторов, решает одновременно и другие задачи — в частности, повышения кредитного рейтинга и уровня корпоративного управления, поскольку в основе инвестиционной привлекательности лежит четко выстроенное корпоративное управление, хорошо прописанная стратегия и полная финансовая и юридическая прозрачность всех бизнес-процессов. Бизнес, обладающий этими качествами и находящийся в перспективном сегменте рынка, плюс хорошая прибыльность и динамика роста — вот условия инвестиционной привлекательности.

Мне кажется, что в последнее время задача ее достижения — одна из приоритетных для любой крупной компании: даже если не планируется публичное размещение или привлечение иностранных инвестиций, то уж в улучшении кредитного рейтинга наверняка есть заинтересованность.

Достижение инвестиционной привлекательности и повышение капитализации российских компаний наталкивается на целый ряд трудностей.

Прежде всего это достаточно сложная юридическая ситуация в целом на российском рынке. Налоговая система отнюдь не оптимальна и не эффективна, работа правоохранительных органов, в том числе судебной системы, в этой области тоже далека от совершенства. Это заставляет бизнес искать всевозможные пути оптимизации и снижения налогового бремени, причем даже не для повышения рентабельности, а просто чтобы выжить на рынке. Далеко не все эти пути способствуют большей прозрачности бизнеса, тем более в условиях непрерывно меняющегося законодательства и, что еще важнее, правоприменительной практики в этой области. То, что считалось вполне легальной схемой оптимизации вчера, сегодня становится чуть ли не предметом уголовного преследования.

Российский ИТ-рынок остается по-прежнему фрагментарным, крупных компаний очень мало. А ведь задача обеспечения инвестиционной привлекательности под силу только достаточно крупной (по российским меркам) компании. Хотя это зависит, конечно, от вида бизнеса; скажем, оборот 100 млн. долл. — для дистрибуции это мало, а из компаний, работающих только в сфере ИТ-услуг (имеются в виду чистые ИТ-услуги), его, наверное, еще никто не достиг. Выстраивание структуры управления требует выделения адекватных средств, привлечения необходимых внешних ресурсов, например консультантов, потому что самостоятельно это сделать очень трудно. И дело даже не в том, что руководители не понимают, как это делается, а просто это сильно отвлекает от основных задач.

Консолидация на ИТ-рынке идет, но очень медленно. Она тормозится в том числе и недостаточной прозрачностью бизнеса, потому что никто не хочет покупать «кота в мешке», не понимая, к примеру, какие налоговые риски он вместе с этим бизнесом приобретает, — можно заплатить деньги и получить проблемы, на порядок превышающие начальные инвестиции.

В последнее время добавился и такой дестабилизирующий фактор, как изменение системы импортирования товаров, в том числе ИТ-продуктов. Правила игры серьезно изменились — существовавшая в течение многих лет система непрямого импорта из вполне официальной превратилась в незаконную. Если ранее ФТС регулировала импорт, исходя из принципа минимальных цен на укрупненную номенклатуру, то теперь — исходя из реальной цены приобретения.

Это правильно, и во всем мире так делается. Но переход к новой системе очень сложен и для рынка, и для самой ФТС, потому что многократно возрастает объем работы и необходимо регулярное обновление ценовой информации. И как это часто бывает в России, политически правильное решение было принято без должной подготовки и реализуется с большими издержками и противоречиями. Старые правила уже не действуют, а новые работают очень избирательно. Одни вендоры дали правильные цены, другие — никаких, третьи — кое-какие.

В результате добросовестные импортеры оказываются в числе проигравших. А с этого и начинается прозрачность для многих компаний, не только дистрибьюторских. И это беспокоит и потенциальных инвесторов, и банки: раньше они спокойно кредитовали под залог товара. А если собственность на него может быть оспорена, к тому же государством?

Надо сказать, что ИТ-сообщество под эгидой АПКИТ научилось самоорганизации: оно, не дожидаясь ФТС, координирует свои усилия по этой проблеме, в меру своих способностей содействует переходу на новую систему.

Немаловажной проблемой, особенно в сфере ИТ-услуг, остается и налогообложение фонда заработной платы. Есть надежда, что положение улучшится. Принят закон, по которому компании, занимающиеся экспортом ИТ-услуг и программного обеспечения, могут получить значительные льготы по ЕСН. Это хороший прецедент, но его следует распространить на гораздо более широкий круг ИТ-компаний. Отсюда и проблема зарплаты в конвертах, хотя в последнее время ситуация довольно быстро меняется.

Производная перечисленных выше обстоятельств — незащищенность собственности, тем более что в области ИТ-услуг это в основном нематериальные активы.

В этих условиях задачу повышения инвестиционной привлекательности успешно решают лишь отдельные компании, их не более десяти.

В то же время потенциал российского рынка, по оценкам ряда экспертов, — не менее двух десятков публичных ИТ-компаний и не менее сотни компаний, представляющих интерес для серьезных международных инвесторов. Будь этот потенциал реализован, это дало бы новый очень сильный стимул развитию рынка.

Пока рынок информационных технологий успешно развивается на волне растущего спроса, но спрос можно и формировать. И если появятся новые интересные предложения, которых прежде не было из-за недостаточной капитализации, то это приведет к росту спроса и на внутреннем рынке, и для экспорта.